Стелла Ко - Пассарола

Их было четыре. Четыре гигантские узкие лодии с закругленными носом и кормой. Округлые птичьи тела, по бокам – словно сложенные пестрые крылья с резными окнами, многочисленными узорами, причудливыми и витиеватыми, невероятная пестрота цвета и поразительная искусность. Несомненно, все эти узоры и рисунки значили что-то очень важное. Возможно, они были символами, тайным языком, заклинанием. Всем, чем угодно. Дуа подошла еще ближе. На носу кораблей – длинные шеи и пугающие своей вычурностью головы химер. Полуптицы, полу драконы с раскрытыми хищными пастями, из которых угрожающе торчали острые клыки, привыкшие разрывать на части неподатливую плоть. У одних глаза были коварно прищурены, у других – выпучены в исступленной ярости. На их уродливых, неестественно безобразных мордах были разнообразные наросты в виде шипов, рогов, жабр, которые были плавно и изощренно закручены и издалека напоминали короны, гало и нимбы. На телах этих деревянных птиц не было ни одной прямой линии, все ветвилось, извивалось, петляло, струилось, за счет чего создавалось впечатление, что каждая часть этих кораблей- живая. Дуа чувствовала, что эти страшные создания смотрят на нее свысока. Ей казалось, что в любой момент они разверзнут свои пасти и испепелят ее огненной лавой и вулканическим пеплом. Они пугали ее, ужасали и словно гипнотизировали экзотическим далеким страхом.

Она беззвучно кричала им, что она ничего не боится и все преодолеет. Что она сможет пересечь черту и сделать то, чего никогда никому не удавалось. Она даже осмелилась положить свою маленькую ладонь на жесткую и холодную поверхность одного из кораблей. Она думала, что несомненно что-то ощутит, но она не почувствовала абсолютно ничего. Она пристально осмотрела тела химер, но ничего не изменилось. Не появилось ни окон, ни дверей, ни люков. А если они и были, то предназначались только для тех, кто владел этими кораблями, либо для тех, кто их создал.

– Впустите меня… – чуть слышно прошептала Дуа. Но налетевший ветер унес ее слова.

– Впустите меня! – на этот раз она произнесла эти слова гораздо громче.

Но на ее просьбу огромные деревянные птицы ответили безразличным молчанием.

6.

Я впервые оказался в месте, где вообще не было песка. Ни песчинки. Ру удивленно воскликнул. Мать прикрывала нас собою. Перед нашими взорами расстелились дороги, яркие, белые-белые, как Луна одинокими ночами. Подобно Луне, они тоже казались холодными, ледяными. Они показались мне обманом. Но я знал, что только по обманным дорогам можно проникнуть внутрь миражей и в города, которых нет. Я смело пошел вперед.

– Не торопись, еще успеешь – обратилась ко мне Мать.

Ру болезненно жался к ней. Я всегда знал, что он на самом деле очень боялся миражей.

Затем мы распались и двинулись вперед. Вокруг был лишь белый цвет, словно мы оказались внутри Лунного шара.

– Неужели город, которого нет, изнутри таков? – возопил Ру в крайнем отчаянии.

– Все возможно, ведь это город, которого нет. Значит, его не должно быть – пояснил я.

– Не в такой город я стремился. Здесь лишь лунный свет. Я никогда не любил лунного света. Он наводит тоску.

Мать молчала.

– Ты можешь вернуться к пескам, – предложил я.

– Ни в коем случае! – вскричала Мать, и руки ее взметнулись ввысь.

– Назад дороги нет. Мы отреклись от песков. Они нас не примут более. Забудьте пески и не оглядывайтесь назад.

После чего мы шли в понуром молчании. Казалось, нас выхолостили изнутри. Я готов был упасть и отдаться внутренним миражам, навсегда отказавшись от поисков миражей внешних. Мы шли долго. Наверное, целые эпохи могли промелькнуть над нашими головами, если бы мироздание позволило им быть.

Наконец мы достигли точки невозврата. Дорога расщеплялась на множество узких троп.

– Пришло время окончательно распасться, – возвестила Мать.

– Я пойду вперед, Лий, ты пойдешь направо, Ру- налево. А сейчас давайте простимся, мы вряд ли увидимся более.

Наша Мать воссияла в последний раз и растворилась в белизне выбранного ею пути. Неужели я никогда ее больше не увижу? Великая грусть завладела мною, а Ру поблек и был на грани исчезновения. Он мерцал. Мы с Ру в нерешительности стояли у своих дорог. Все эти тропы пали к нашим ногам и желали ощутить на себе наше существо. Все, что было до этого момента- превратилось в лунный свет. Мне было жаль навсегда оставлять Ру, зная о его неопытности и неуверенности, о его постоянных страхах и сомнении во всем. Но у меня не было выбора. Точнее, выборов было бесчисленное множество, но каждый из них предполагал наше расставание. Я слышал слабый гул далеких неведомых троп. Мне предстояло решиться и немедленно шагнуть. Время истекало.

– Прощай, Ру! – возвестил я с непередаваемой тоской и шагнул наугад по одной из троп. По велению Матери, я не смел взглянуть назад, посему я до сих пор не знаю, сумел ли Ру шагнуть в неизвестность.

На моем долгом пути был лишь неясный и мутный белый свет. Единственным живым существом было необычной формы создание с длинными волосами. Оно восседало у мерцающих в воздухе маленьких звезд, острых и колких и приветствовало меня. Маленькие звезды пульсировали и излучали свет.

– Ты пребываешь в трещине, в разломе, путник, – обратилось ко мне существо.

– Значит, я на пути в город, которого нет?

– На твоем пути есть дыры, какие открываются в темноте, мудрые белые капли и мысли, которые перемещаются со скоростью света, души без тел и тела без души, летающие города, жители которых вечно юные. Странник, тебе подвластно избрать нужную тропу, не убояться и не смотреть назад. И ты достигнешь искомого.

Затем существо протянуло ко мне свои белые, сочащиеся лунным светом руки и что-то проговорило на непонятном языке.

– Как мне попасть в город, которого нет? – продолжал вопрошать я.

– Мне не под силу оказать тебе помощь. Могу лишь одарить тебя знанием.

– Что мне сделать, чтобы достичь этого города?

– Откройся и растворись. Плыви и следуй течениям. Но не погружайся в сон и бойся обманчивых грез. Не позволяй дурману овладеть тобой. Сохраняй бдительность. И научись делать выбор. А теперь – ступай.

Существо исчезло. А я не смел оглянуться назад.

7.

Альберто прибыл в Эль- Пасадор с большим чемоданом, различной аппаратурой, важными бумагами и фотоаппаратом. Горячий песок томно млел в испепеляющем сиянии неугомонного солнца. Дороги были такими горячими, что обжигали ступни ног даже сквозь подошву ботинок.

Альберто, беспрестанно протирая запотевшее красное лицо белым платком, вошел в один из местных мотелей. Бледно-желтое потрепанное здание с облезлой штукатуркой, простое и вросшее в пустыню, соответствовало атмосфере этого маленького сонного поселения. Улицы были пусты. Сиеста и одурманивающий жар прогнали с иссохших улиц местных жителей, которые палящему солнцу предпочитали мнимую прохладу вентиляторов и ложе из старых разноцветных тряпок в тени своих убогих жилищ.