Виктор Волгин - Под ручку с Богом

– Пап, я же могу краски взять? Нам в школу надо!

Ответа, естественно, не последовало, но это не помешало мне начать реализацию плана. Глаза разбегались, ладони потели, адреналин набирал обороты, но я уверенно складывал в заранее приготовленный пакет лучшие краски, кисти и прочие аксессуары художника.

Как только я закончил, то громко произнес фразу:

– Пап, я вас на кассе жду!

Продавщица стояла на корточках и потакала девчачьим капризам, а я уверенно подошел к кассиру и сообщил:

– Вас там папка зовет! Они не могу ценник найти на товар!

Кассирша чертыхнулась, что-то вроде: «Опять двадцать пять! Вечно ничего без меня не могут!» – и выскочила в зал, а я вышел за дверь и припустился со всех ног!

Придя домой, я заперся в туалете, разложил перед собой священное богатство и вновь поблагодарил Господа за помощь, потому что я стал счастливым обладателем акварельной бумаги, карандашей, кисточек, красок и даже фломастеров! Кроме того, в пакете «случайно» оказались точилка, палитра и набор пластилина. Вероятно, я это все впихнул от волнения. Я гордился собой и чувствовал, что совершил праведный поступок, потому что Бог меня не выдал! Жизнь вдруг улыбнулась…

Через неделю я с грехом пополам получил разрешение Тамары и записался в изостудию. Ольга Робертовна, преподавательница рисунка и по совместительству моя крестная, была интеллигентной женщиной, и это с избытком передавалось в манере ее общения. У нее были длинные пальцы, густые волосы и пристальный взгляд. Одевалась она в серо-коричневые тона, косметикой не пользовалась и не носила украшений, кроме цепочки с каким-то талисманом. Она была хрестоматийной старой девой, которая нашла свое утешение в развитии детского творчества. Всех учеников она называла на «вы», и поэтому все ее замечания воспринимались особенно серьезно. Несмотря на то что я был ее крестником, в гости она к нам не ходила. Ее материнство носило формальный характер, но я на нее не сердился, так как толком не мог понять, в чем должна заключаться ее функция. Вероятно, она должна была любить, поздравлять и дарить подарки, но я был парнем неизбалованным и поэтому не обижался на нее вовсе.

Я показал ей свои рисунки, и она неожиданно высоко оценила мои творческие потуги. В тот же день она подарила мне видавший виды мольберт, который пылился в углу за шкафом. Я был очень польщен этим фактом и решил, что если все начинается так здорово, то это непременно знак свыше!

Ольга Робертовна прониклась моей целеустремленностью и занималась со мной кропотливее, чем с другими ребятами. Я приходил в студию раньше всех, а когда занятия заканчивались, то всегда оставался еще на полчасика, чтобы посмотреть, как работают более опытные ребята. Они охотно делились со мною приемами живописи, и никому не было дела до моего бельма и невзрачного вида. Вы себе не можете представить, как это было для меня важно! Словно гадкого утенка, меня отталкивало социальное общество, но здесь меня приняли в семью люди, которых я уважал и которыми я восхищался.

Как-то раз я задержался в студии дольше обычного, а когда спохватился, то в класс уже ворвалась недовольная Тамара, но Ольга Робертовна быстро пришла на выручку: взяла «маму» под локоток, отвела в сторону и что-то убедительно до нее донесла. Тамара переменилась в лице и после этого разрешила мне оставаться в студии допоздна, главное – заранее предупредить ее запиской. Это был еще один маленький шаг к моей независимости, я постепенно обретал свои права.

Про котят я не забывал и регулярно приносил им молоко, сметанку и прочие лакомства. Больше всех мне полюбился неуклюжий толстенький котенок, которого я назвал Маркизом. Он был очень пушистым и никогда не царапался. Мы быстро наладили с ним контакт и привязались друг к другу. Я приходил в подъезд, вынимал Маркиза из коробки, прижимал его к себе и подолгу сидел, слушая его урчание. Здесь, в углу лестничной клетки, я восстанавливался от стрессов и набирался сил. Я очень привязался к этому комочку шерсти, и когда жительница подъезда внезапно обвинила меня в том, что я развожу помойку, я не стал с ней ругаться, а спрятал Маркиза под куртку и ушел вместе с ним. Дома я устроил ему уютный домик в коробке из-под обуви и спрятал его в шкафу, чтобы Тамара не смогла его обнаружить. Так в нашей квартире появился тайный жилец.

Маркиз быстро освоился и сразу же почувствовал себя хозяином в доме. Он любил сидеть на подоконнике и подолгу наблюдать за тем, что происходило на улице. Лопал он все подряд, аккуратно ходил в туалет, и когда я рисовал, он всегда садился напротив и тихо мурлыкал. Маркиз не отходил от меня ни на шаг, и мы постоянно общались. Все творческие вопросы мы проговаривали вместе и окончательные решения принимали совместно. Наконец-то у меня появился друг, которому я был нужен. Разумеется, Тамаре я ничего не рассказывал про Маркиза, потому что боялся ее гнева. К тому же в последние дни она как-то странно переменилась в своем поведении и сердилась на меня чаще обычного. Она перестала проверять уроки, подолгу курила в ванной, каждый день меняла кофточки, а по вечерам приносила на одежде посторонний запах мужского одеколона.

Все женщины хотят замуж. Даже если они это решительно отрицают! Особенно необходим муж дамам, которые по своему легкомыслию воспитывают ребенка в гордом одиночестве. Секс для них уже не имеет принципиального значения, и они ищут того, кто потащит на своем горбу груз накопившихся проблем. Именно поэтому матери-одиночки – самые искушенные и опасные охотницы на свободных мужчин. А уж если мужик хорошо зарабатывает и не пьет (хотя такого сочетания я не встречал), то это прямо-таки раритетный экземпляр.

Тамара не была исключением. В силу своего темперамента она страдала без мужика особенно сильно. Вообще, как я понял, красивым женщинам стариться гораздо больнее, чем некрасивым. Они привыкли к вниманию и поклонению, а с обнаружением первой седины в шевелюре они явственно осознают, что часики «пробили двенадцать» и теперь их карета постепенно превращается в тыкву. Очень обидно.

Конечно, Тамара не жила в полной изоляции, и немногочисленные подруги время от времени подкидывали ей варианты, но подобные свидания продолжения не имели, и когда ее спрашивали об итогах встречи, она произносила, тяжело вздохнув: «Кому нужны опавшие листья?»

И все же она не сдавалась! Да, она выглядела старше своих лет, не занималась спортом, но, закаленная частыми неудачами, она упорно продолжала верить в себя, а это главное в подобном предприятии. Так что, когда в ее жизни наметились перемены, я не слишком удивился и даже немного порадовался в надежде на послабление контроля.