Kamila Keler - Сад между мирами

– И ты решила, что сама с ним справишься лучше?

– Ты не понимаешь, что оно значит для меня… Нам сюда! – Девушка схватила мою руку и резко свернула в чащу, уйдя от разговора.

Мы продирались сквозь густые заросли малины, сплетенные между собой в один длинный, тернистый туннель. Места в нем едва хватало на одного, но так как Билли крепко ухватилась за меня и не отпускала, я сгорбился, сощурил глаза, закрыл большую часть лица рукой и послушно следовал за ней. Вместо того, чтобы выбраться из парка, я уходил все дальше вглубь, минуя стену колючек, булыжники и странных насекомых.

– Ай, оу, можно поосторожней! – вскрикнул я, когда ежевичная ветка вонзила два шипа в левую ладонь, оставив после себя покрасневшую царапину. Но сумасбродная девчонка не ответила и ускорила шаг, будто мы бежали от опасного зверя. И зачем только связался с ней?

– Пришли!

Если по всему парку проходили асфальтированные аллеи, заборчики, а вдоль них скамейки с фонарями, то здесь сформировался кусочек дикой природы. Большую поляну окружали вплотную рассаженные дубы с массивными стволами, изумрудные ели и кедровые сосны непривычно высокого роста. С ветки на ветку перепрыгивали белки и бурундуки, осыпая еловыми иголками все вокруг. А в мшистом пеньке и вовсе прорыла себе норку лисица! А еще здесь было гораздо прохладнее.

– Где это мы? – изумленно спросил я.

– В закрытой части рощи, – вполголоса прошептала она, боясь то ли напугать зверей, то ли привлечь внимание посторонних ушей. – Ты можешь подождать меня здесь. Я только отнесу растение кое-куда и вернусь. Не попадись ворчуну-барсуку.

– Оставляешь меня одного? Здесь?

– Ничего с тобой не случится. Просто никуда не уходи.

С этими словами Билли ринулась за ели и на этот раз не дала себя догнать.

"De plus en plus étrange".

(Все чуднее и странноватей).

Я остался один и попытался сконцентрироваться на текущей ситуации и плане по возвращению домой. Вынул конверт и еще раз осмотрел его. Совсем не помню, как писал это и что за послания внутри. Так, сегодня четырнадцатое…Нет, уже пятнадцатое мая. Значит, открыть я его смогу только двадцать второго. Отец наверняка переживает и уже поставил на уши всю жандармерию города или еще хуже – позвонил матери и взволновал ее понапрасну. А заголовки газет вовсю кричат:

"Знаменитый теннисист пропал перед главными соревнованиями страны! В последний раз его видели пьяным в баре…"

Или еще хуже:

"Натан Леруа боится проиграть Жаку Пьеро – своему противнику номер один?"

Через три недели состоится турнир, где мне предстоит непростая схватка за титул чемпиона Франции. Если все пройдет гладко, то в следующем году отправлюсь на Олимпийские игры в Токио представлять свою страну. Несколько лет назад я чуть было не взял первое место в одиночном разряде, но в последний момент нелепо уступил победу шведу-левше. Звание “Первой ракетки мира” возбуждало и завораживало, приоткрывало занавес в совершенно другую реальность. Я смогу доказать себе и всему миру талант и упорство. Показать себя. Завоевать славу и уважение. Стать вторым Жан-Филиппом Гасьеном или даже лучше.

“Нужно срочно вернуться!”

Навязанная самому себе мотивация подействовала и я начал лучше соображать. Хорошо, пойдем по порядку. Вчера мы с Михаэлем, как обычно, встретились на углу бульвара Монпарнас и Севр, зашли в бар. На входе я поздоровался с приглянувшийся мне официанткой Тиной, а друг как обычно поболтал с барменом. Тот налил четыре шота виски, за ним были какие-то коктейли, а после полуночи задница Тины оказалась в моей руке. После помню песню GRIPSY KINGS, драку Михаэля, пошел дождь и… ничего больше. Что могло случиться после? Самолет из Парижа в Нью-Йорк летел бы часов девять, если не больше, а с учетом разницы во времени… Да и не пустили бы меня (или нас) на борт в таком состоянии. А главное – кто стоит за всем этим? Враги? Конкуренты? Эрика?

“Бред!” – я потерял головой, чтобы отмахнуть параноидальные мысли.

От построения догадок меня отвлекло нечто жуткое. Серое, с полосатой мордой, оно приближалось с громким сопением и фырканьем. Кажется, это был тот самый барсук, от которого нужно держаться подальше. Я запрыгнул на пенек и в тот момент очередная заноза вошла мне в пятку. Барсук с неестественным шипением начал нападать. Его расцарапанная морда и неестественно длинные, кривые клыки внушали страх.

"Да чтоб тебя, дурацкая природа!” – завопил я.

Никогда не любил животных, активный отдых в горах и прогулки по лесу.

"А ну убирайся отсюда!” – вмешалась Билли, появившаяся из неоткуда.

Животное послушно отступило от пенька и сбежало, оставив нас наедине. Когда Билли вернулась ее было трудно узнать: мешковатая спортивная одежда сменилась на светло-голубое тканевое платье, волосы аккуратно заплетены в две короткие косички с такими же голубыми ленточками, а обувь и вовсе пропала. На коленке появился самодельный пластырь из подорожника, а раны с щеки будто растворились.

– Я и тебе взяла кое-что! – воскликнула она и подошла ближе.

Делая вид, что не замечает моего удивления, девушка взяла мою руку с дырочками от шипов ежевики, и приложила кусочек листа к ладони, крепко обвязав лейкопластырем, прямо как то растение. Еще она положила в мой карман маленькую баночку с мазью для остальных ран.

– Что этому животному было нужно?

– Да не обращай внимания, он любит тут всех шугать.

– Всех? Много кого сюда приводишь? – спросил я и вынул деревянную иголку из пятки.

– Заходят иногда туристы или рейнджеры парка. Саймон же всех отсюда гонит, кроме меня.

– В чем же секрет?

– В понимании животного мира.

– Все ясно. А почему ты без обуви?

– Так удобней. Да и решила тебе подыграть.

В конце концов, после всего этого сумбурного приключения, Билли, как и обещала, отвела меня к выходу. Солнце уже стремилось к горизонту, когда мы оказались у той самой оранжереи, где случайно встретились. Но на этот раз входить не стали, а обошли с правой стороны и через узкую тропинку вышли к большому отверстию в каменном заборе.

– А официального входа здесь принципиально нет? – возмущаюсь я и представляю, что нужно будет еще как-то пройти через клумбы с розами.

– Так ведь интересней, – пожимает плечами девушка.

"Интересно ей, видите ли!”

Я спешно поблагодарил ее и попрощался короткой улыбкой. Девушка развернулась и побрела обратно, крикнув через плечо фразу, от которой я немного напрягся.

“Еще увидимся”, – сказала она.

Через дыру в заборе я выбираюсь на оживленную улицу и первые несколько секунд жмурюсь от вспышки яркого света. Ощущение такое, будто меня перенесли из темной пещеры на освещенный всеми прожекторами стадион. Мое тело вдруг снова зашаталось. Голова резко опухла. После целого дня, проведенного среди ручьев и деревьев, шум города вызывал не что иное, как приступ тошноты. Черепная коробка словно наливалась свинцом и тяжелела с каждой секундой. В какой-то момент мне захотелось вернуться, но в таком случае мое пребывание здесь затянулось бы. Я собрал все свои оставшиеся силы и сделал несколько шагов. Это оказалась Вашингтон-авеню. Не центральная улица с толпами и пестрящими экранами, но тем не менее несколько десятков прохожих можно встретить. Я пошел вверх по улице, хромая на одну ногу. На мне все еще была белая рубашка и брюки, но теперь уже разорванные в нескольких местах. Вместо ботинок люди могли увидеть на моих ногах повязки из листьев. Я не спешил ни к кому подходить, дабы избежать стычек с офицерами. Нельзя идти в полицию, пока не разберусь, как и почему я здесь. Через сотню метров показалось здание местной школы, а на нем – стенд с картой Бруклина. Я немедленно подошел, чтобы сориентироваться и понять перспективы. Вглядываюсь в крошечные названия улиц и пытаюсь кое-что вспомнить.