Андрей Белов - Злой и коварный демон Буратино. Часть I

По завершении столь пламенной речи, на танцполе неожиданно зарябили стробоскопы, превратив любые движения человеческих тел в череду быстро сменяющихся стоп-кадров. Одновременно с этим низкочастотная бочка начала медленно наращивать ритм. Сперва двадцать ударов в минуту, потом тридцать, сорок, и так до шестидесяти. Довольно скоро к бочке присоединились синтезатор с гитарой, а еще чуть погодя раздались завораживающие голоса самих Технотроников, вынуждающие ликующую толпу забиться в импульсивном экстазе и тем самым увлечь за собой Клару с Карлом, переминающихся до этого с ноги на ногу.

Примерно в середине третьей композиции Буратино шепнул что-то на ухо Петрушке. Тот заговорщически ухмыльнулся, кивнул в ответ головой и подмигнул (опять для проформы) правым глазом. Похоже, они снова стали друзьями, напрочь позабыв о прошлых разногласиях.

– Ну что, хорошо вам? – спросил деревянный изверг в преддверии четвертого микса.

– Да! – прокричала толпа. – Хорошо!

– Тогда я выпускаю на волю свежачок от несравненной и неподражаемой Галоперидоловны под названием "Освободись от своего желания"!

В следующий миг женский голос эхом пронесся по танцполу, затерявшись где-то в самых отдаленных его уголках под загадочный проигрыш органа, что послужило секретным сигналом к началу выступления двух полуголых танцовщиц гоу-гоу, появившихся в свете вспыхнувших прожекторов на невысоких каменных пьедесталах, которые раньше почему-то никто не замечал.

Поскольку кроме леопардовых трусиков и разноцветной мишуры, свисающей с шеи в виде галстуков, их извивающиеся тела больше ничто не прикрывало, толпа разделилась на два лагеря. Первый – состоял полностью из мужчин, разом переключивших внимание на танцовщиц, а второй – исключительно из особ слабого пола, решивших тоже малость оголиться, дабы сохранить свою значимость и хоть как-то заинтересовать собой кавалеров.

– Попрошу сделать круг, – пропел в такт исполняемой мелодии Буратино, выдав на пульте диджея очередной скретч. – У нас еще один танцор имеется. Сейчас он вам покажет, как надо камаринского отплясывать.

Продолжая неистово дергать конечностями, народ стал потихоньку расступаться, и как только в центре танцпола образовалось относительно свободное пространство, Петрушка ринулся туда сломя голову, не забыв скрестить на груди руки, подобно заправскому артисту из ансамбля русского народного танца.

– Эх, говори Москва, разговаривай Россия! – сорвалось с его губ в тот момент, когда он, облаченный в широкую красную рубаху навыпуск и синие шаровары с полосками по бокам, пустился наматывать вприсядку зигзаги средь людских ног, с гордостью демонстрируя вышитое золотыми нитями на спине слово – "Хулиган".

Благодаря такому ошеломляющему выкрутасу, недоразумение с танцовщицами оказалось полностью исчерпано и распавшиеся было пары вновь слились в единое целое, чему свидетельствовало всеобщее ликование, подкрепленное громким улюлюканьем особо ярых индивидуумов, не отягощенных нормами приличия или какими-либо другими сдерживающими факторами.

– Давай еще накатим, – прокричала Клара в надежде одержать верх над музыкальной какофонией.

Свою косу она уже давно распустила, а ее футболка, пропитанная насквозь потом, прилипла к телу так, что под прозрачной тканью отчетливо прорисовывался рельеф двух небольших девичьих грудей, стянутых тесным бюстгальтером. В полумраке, да еще в дыму можно было подумать, что Клара вообще голая. Именно настолько слилась с чернотой помещения короткая черная юбка, превратив обладательницу сего великолепия в настоящую богиню любви Венеру, сошедшую с полотна Сандро Боттичелли для запудривания мужских мозгов.

– Пошли! – крикнул в ответ Карл.

И пока они пробирались к барной стойке сквозь беснующееся месиво человеческих тел, Клара успела подметить, что Карл выглядит ничуть не лучше, чем она сама. Его куртка куда-то делась. Брюки свалялись до такой степени, что прилипли к мускулистым ногам так же, как прилипла к ее бархатной коже футболка. Даже рубашка оказалась полностью распахнута, позволяя вдоволь налюбоваться плоским юношеским животом, обрамленным ниже пупка редкой порослью волос, вследствие чего теперь уже у Клары заныло что-то в груди. И еще кое-где тоже заныло, начав медленно, но уверенно увлажняться.

– Ну что, наплясалась, молодежь? – произнес знакомый бармен, разойдясь в широкой улыбке.

– Ага, – сказал Карл. – И нам нужна подзарядка.

– Опять "Зеленого мексиканца"?

– Нет, можно что-нибудь покрепче?

– "Самбука" подойдет?

– Давай "Самбуку", – Карл перевел взгляд с бармена на девушку. – Надеюсь, ты не против?

– Нет, конечно. Тем более, мы для нее созрели.

Так как в этот момент Буратино начал выдавать на пульте новую порцию залихватских скретчей, совпавших с одобряющими мужскими возгласами и душераздирающим женским визгом, Кларе вновь пришлось обратить взор на танцпол. Пробежав взглядом по стройным рядам танцующих, девушка с удивлением заметила несколько влюбленных парочек, сосущихся прямо у всех на глазах, что являлось серьезным упущением с ее стороны, которое требовалось срочно наверстать.

В свою очередь Карл, приняв из рук бармена два бокала с "Самбукой", подозрительно покосился на еще два таких же, стоящих перевернутыми кверху дном на отдельных блюдцах. Как и Клара, он тоже засмотрелся перед этим на тискающихся бесстыдников и пропустил один очень важный момент, касающийся употребления столь экзотических горячительных напитков.

– Сначала выпиваете содержимое первых двух бокалов, потом вдыхаете пары через соломинку из вторых, – пришел на помощь бармен, поняв, что ребята не совсем в теме.

– Действительно вштыривает, – важно заявил Карл, покончив со своей "Самбукой".

– Вообще улет, – подтвердила чуть погодя Клара. – Повторим?

– Конечно! Где наша не пропадала?

И они повторили. Один раз повторили, второй раз повторили, третий, четвертый. Бармен только и успевал менять бокалы, всякий раз поражаясь стойкости посетителей, а также гадая, кто из них завалится на пол первым, но он даже близко не мог предположить, какую игру затеяли ребята, тыча ему в нос безлимитными контрамарками Буратино.

В этом забавном соревновании девушка преследовала сугубо личный интерес. По крайней мере, ей так казалось. Карл хоть и вился перед ней ужом, все равно не отваживался сделать решающий шаг. То ли он чего-то боялся, то ли имел мало опыта, если вообще имел, в любом случае алкоголь должен был его раскрепостить, указав верное направление к женскому сердцу, страдающему от несбыточного желания очутиться в крепких мужских объятьях и вкусить запретный плод, ставший камнем преткновения во многих старинных сказаниях о сотворении мира.