Никита Шмелёв - Беззащитный

Игорь без удовольствия посмотрел в зеркало. Нет, никаких сомнений в том, что сейчас он бодрствовал и видел настоящий мир, не было. Никаких мыслей о том, что во снах ему виделись некие откровения, тоже не возникало. Во всяком случае, пока…

Но сновидения очень походили на жизнь. Никакие скачки во времени, никакие «визуальные эффекты», никакие резко сменяющие друг друга эмоции – такие сильные и отчетливые! – не уменьшали этой похожести. И еще ностальгия! Да, та ностальгия, которую он испытывал вчера, осталась с ним и сегодня. Увиденное во сне не преследовало его, не мешало думать о насущных делах, но щемящее чувство оторванности от чего-то близкого, почти родного, засело в нем крепко. Вот и сейчас, на несколько секунд перестав думать и просто глядя в зеркало, Игорь опять ощутил себя немного брошенным, лишенным той теплоты, мягкости, того света, пересиливающего даже солнечный…

«А откровения точно еще не начались? – спросил он про себя и не испытал желания даже слегка улыбнуться этой иронии».

Встряхнувшись и приняв факт, что пора уже не бежать, а нестись самым быстрым галопом, он все-таки еще раз попробовал разложить все по полочкам.

«Ладно, допустим, сам я про сны ничего полезного не вычитаю, – сказал он себе. – Допустим, пойду к мозгоправу, пусть меня послушает. Чердак мне проветрит. Но он же спросит, что меня беспокоит. А меня это беспокоит? Да! Ведь я же сейчас беспокоюсь. Не волнуюсь еще, просто беспокоюсь. Но не нервничаю. И не депрессую. Нет?»

Времени на этот внутренний монолог больше не оставалось, но впереди был еще промежуток от входной двери до машины. Да и следующий, занимавший перемещение от дома до арт-центра, как правило, проходил почти автоматически. То есть еще целых двадцать-тридцать минут, чтобы подумать.

Поскорее отвернувшись от зеркала, Игорь побежал обуваться.

Часть рабочего дня прошла не в пример спокойней, чем накануне. Никаких форс-мажоров, никакой беготни – тихая и размеренная рутина тихой и балансирующей на грани банкротства фирмы.

Однако Игорь не мог не признать: те несколько раз, когда он снова остался один в каморке на четвертом этаже, дались ему очень нелегко. И всякий раз, когда он шел от двери к лестнице или обратно, его ноги слегка пружинили при каждом шаге. Игорь слушал, какой звук издают половицы.

Скрывать свое изменившееся поведение перед Дэном и Зориным было нелегко, но, кажется, справился он удовлетворительно. Хотя как знать, если Зорин еще вчера оказался таким внимательным, то, может, и теперь все углядел. Углядел да задался вопросом: «А не поехал ли этот кругляш кукухой?» Представляя, как эта мысль возникает в голове у коллеги, Игорь начинал переживать сильнее, делал дополнительные усилия, чтобы выглядеть нормально, из-за чего пару раз слишком натужно рассмеялся над шутками Зорина, чем неприятно напомнил себе Дэна.

От этого Игорь окончательно озлобился и на себя, и на своего слишком смекалистого коллегу, да и на второго заодно тоже. Благо день действительно оказался спокойным, что позволило улизнуть домой пораньше.

Возвращаясь через средних размеров пробку, он впервые решился задуматься о том, что заставило его вести себя так по-идиотски. О Славе. О пропавшем и, видимо, так и не обнаружившемся Славе.

Определенно Нина никогда не упоминала этого имени раньше. Правда, на работе у нее были, естественно, не только постоянные сотрудники, всяких аутсорсников хватало с избытком. Но вряд ли исчезновение одного из них вызвало бы такие катастрофические последствия, у них же там почти все проекты намертво встали.

Хотя почему нет?

Игорь попробовал представить какого-нибудь мастера по монтажу, который забрал бы материалы со съемок – допустим, кто-то додумался дать ему единственный вариант, не имеющий копий, – а потом попал в больницу с чем-то тяжелым, что мешает ему выйти на связь. Вот лежит он на койке, страдает. А рядом тумбочка, в ней – его рюкзак, который был при нем, когда его совершенно внезапно и спешно увезли на скорой помощи, и в котором лежит заветный внешний диск. Но при этом он каким-то образом умудрился посеять телефон, выйти на связь хотя бы с его женой ни он сам, ни кто-нибудь из больничного персонала не почесался. А госпитализировали его в критическом состоянии. Настолько, что лежит он без сознания. Или без памяти…

Цокнув от накатившего раздражения языком, Игорь понял, что выдумывает невразумительную чушь. Вроде той, которую какой-нибудь тугой на соображалку муж будет втирать своей жене после выходных на чужой даче с бабами. Нет, найти простое объяснение в такой ситуации не получится. Все варианты с больницами, пьянками или несчастными случаями к этому моменту должны были быть уже проверены.

Но что тогда? Неужели Слава мог сбежать тайно от всех? Внезапно? Раз настолько внезапно, то, наверное, не просто намеренно, а по заранее разработанному плану. Что же он, вздумал прихватить с собой все, что наснимала компания Нины, и смыться, чтобы это перепродать? Бред! Ничего настолько ценного они не снимали и снимать не могли. Может, дело в совсем другой стороне жизни этого Славы, которая с Ниной никак не связана? Может, он набрал кредитов и убежал с деньгами, чтобы осесть где-нибудь в Краснодаре, а его жене скоро предстоит встреча с коллекторами, потому что все долги записаны на нее?

Опять выдумки!

«Нет, это бесполезно», – даже не сказал, а велел себе Игорь.

Но уверенность уже окрепла: если Слава и исчез, то только по своей воле. То есть теперь он находится именно там, где ему нужно. Где он намерен находиться.

Мелкий дождь моросил всю дорогу от арт-центра до дома. К тому же стемнело, так что мир за окном машины был и зыбким, и непроглядным. Поворачивая на свою улицу, Игорь отметил, что совсем не может разглядеть водителя соседнего автомобиля. От этого ему стало очень неприятно.

– Олежка увольняться собрался.

Вот что сказала Нина, когда Игорь застал ее на кухне. Супруга сидела с чашкой кофе и с глубокой мисочкой, наполненной разноцветными конфетами «Скитлс», которые она вяло перебирала пальцами. Игорь не знал, сколько химически-фруктовых пуговок изначально было засыпано в стеклянную посудину, но готов был поспорить, что к его приходу было съедено не меньше половины от общего объема.

– Бунт на корабле, – проговорил он, проходя к холодильнику. – Одна течь в трюме – и сразу за борт?

– Он там себе кучу техники в кредит взял, ему расплачиваться надо, – оправдалась за бирюзововолосого коллегу Нина с искренним, но не очень сильным сочувствием. – Будет искать, где работа идет и где за нее платят.

– Что ж поделаешь… – отозвался Игорь. – А что с этим… Славой, кажется? Так и не нашелся?