Даниил Свиридов - Илларион

– Разумеется, нет. Номер на визитке… – Телефон в кармане завибрировал. Человеком, решившим отвлечь Феликса от дурацкого разговора, оказалась невеста друга. – Прости, один момент, – сказал он, нажимая кнопку. – Привет, Карен!

– Привет, Феликс. Как твои дела? Я видела фотографии из детских домов! Вышло очень здорово! Почему ты не говорил, что вы собираетесь это сделать?

– Ох, ты же знаешь, Карен, для меня это формальность. Зато жених твой очень воодушевился.

– Рада слышать, Феликс! Я как раз звоню по поводу Айзека. Не берет трубку с самого утра. Он не рядом с тобой сейчас?

– Нет. Он… – заместитель замялся – Джейн смотрела на него взглядом разгневанного суриката, ждущего подходящего момента, чтобы вцепиться зубами в самый мягкий и уязвимый участок на его шее. Он отошел от злюки и заговорил полушепотом: – Сама знаешь, когда врата Трисмегиста открыты, земная суета не представляет значимости и потому легко забывается . Он наверняка оставил телефон в номере.

– Как продвигается книга? Ты читал…

Феликс обернулся и увидел, как напуганный рыжий сурикат скрывается за углом здания. Заместитель поддался импульсу и бросился вдогонку Джейн, удиравшей от него, словно от серийного маньяка. Сама мысль о том, что его можно спутать с психопатом, не льстила заместителю, и даже изрядно раздражала своей возмутительной несправедливостью. Исходя из обстоятельств их встреч, это ему надо было удирать от девчонки, ведь именно она временами походила на аморального безумца. Хотелось догнать Джейн и вбить в голову, что он пришел вовсе не с дурными намерениями. Повернув за угол, заместитель понял, что упустил младшую Бладборн. Зато теперь он знал, что бегать Джейн умела превосходно.

– Да уж, Джейн, – выдал в пустоту Феликс. – Пламенное представление – не единственная форма шоу в твоем портфолио.

Дверь в секретное хранилище живописи отныне была заперта. Сибилла перенесла винные запасы в гостиную и нехотя объяснила, что беспокоится за сохранность любимых картин. Писателю оставалось гадать, кто же мог посягнуть на коллекцию. Кто-то вообще знал о ней, кроме Айзека? Кто? Семья Дельгадо? Каррерас? Или сам он представлял угрозу для взвода нарциссических физиономий? На вопрос, почему бы ей не познакомить друга со всем собранием, ведьма так же неохотно ответила, что картины плотно и, самое главное, правильно упакованы. Придется потом снова вызывать из Мадрида мастера по презервации предметов искусства и платить ему нехилые деньги ради маленькой шалости. Однако зуд любопытства продолжал терзать Айзека.

Он регулярно ночевал у школьной пассии. Засыпал где вздумается – в шезлонге у бассейна, на кожаном диване в гостиной, однажды отключился в кресле, но все же, когда силы бороться с ленью еще оставались, выбирал в качестве ложа удобную кровать в комнате на первом этаже, располагавшейся прямо под спальней Сибиллы. В ее личных покоях он ни разу не бывал. Как-то не доводилось случая попасть туда под приличным предлогом. Изредка Айзек возвращался на ночь в отель и засыпал под мирное убаюкивающее сопение Феликса, спавшего на соседней кровати.

Прошедшие две недели ни один из писателей, обитавших на то время в Мемория Мундо, не потратил зря, не пустил на ветер отведенные часы и грамотно использовал их для работы над рукописью. Сибилла писала при Айзеке, он был катализатором ее творчества, ложкой сахара в крепком, горьком кофе. Ведьма оказывала на него не меньший и схожий по своей природе эффект, однако наличие Сибиллы в зоне видимости отравляло писательский настрой и мешало погружению в созидательный поток. Несмотря на то что присутствие загадочной особы из прошлого влекло за собой неудержимое стремление докопаться до основ ее души, исследовать тщательно скрываемые главы ее жизни и тем полностью затмевало способность сочинять в момент непосредственного контакта, Айзек тем не менее приписывал девушке ту силу, разжигавшую в нем пламя вдохновения. Каждый день он прощался с Сибиллой, чтобы совершить одиночное странствие в мир фантазии.

Череду насыщенных творчеством дней Сибилла прервала неожиданной поездкой. Ранним утром она покинула Мемория Мундо ради встречи с потенциальным партнером по бизнесу, тем самым предпринимателем с вечеринки, который продал пивоваренную компанию. По телефону ведьма не удостоила Айзека подробным описанием поездки, сказала только, что партнер настоял на ее визите в Барселону и не стоит ждать ее возвращения домой раньше чем через несколько дней. Для писателя отъезд школьной подруги означал прекрасную возможность навестить брата покойного Гаспара – Энрике. Возможно, именно он станет той ниточкой, начав с которой, Айзек распутает клубок странностей, обвивавших Сибиллу.

Найти Энрике оказалось легко. Стоило только пройтись по пристани и поискать на яхтах вывеску «Продается». Ливень обещал вот-вот начаться, издалека доносился гром, предвестник шторма. Айзек же безразлично отнесся к угрозам стихии и вглядывался в окна пришвартованных пустых яхт, ища глазами заветное объявление о продаже и номер телефона владельца, коим должен был оказаться младший Дельгадо. Айзека ждала награда за упорство – на палубе высокой белой яхты возился сам Энрике. Он затягивал брезентом носовую часть корабля, укрывая сложенный там хлам от подступающего ненастья. Писатель видел брата Гаспара всего один раз, в самый первый свой день в Мемория Мундо. Лицо заседателя комитета тьмы отчетливо сохранилось в памяти. Айзек узнал Энрике в профиль, не успел тот обернуться анфас. Как и старшие Дельгадо, Энрике в новой ситуации не походил на ту угрюмую и скучную каменную горгулью из ресторана в окружении прочих членов полускульптурной семьи. Он оказался совсем другим – немного нахальным и чванливым, но все же обладал притягательным шармом и простодушием, вызывавшими расположение.

– Дружище! Спорю, ты по поводу яхты? – заметив приближение Айзека, Энрике во всем своем непретенциозном пляжном виде обернулся и глуповато почесал затылок, покрытый сальными выгоревшими волосами. Сильный ветер раздувал его свободную рубашку и теребил короткие рукава. Круглый пивной живот, словно Энрике съел шар для боулинга, плешивая макушка, высокий лоб, бронзовый загар от злоупотребления солнечными ваннами. Сей неопрятный субъект на фоне дорогущей яхты неминуемо навел бы любого на очевидное умозаключение о том, что бедолагу настиг кризис среднего возраста. – По объявлению? Не лучшее время ты выбрал, дружище! Не будь на подходе шторма, я бы устроил тебе тест-драйв в открытое море! В такую погодку вылазка будет серьезным испытанием для желудка, а я, уж прости, только что плотно пообедал!