Александра Проценко - Старые новые сказки

До этого группа приезжала в Россию всего раз, несколько лет назад, поэтому фанаты подтянулись со всех концов страны. Удивительно, что творит с музыкой бизнес: по-настоящему достойные коллективы не получают и трети заслуженного внимания, в то время как их менее талантливые коллеги гремят на весь мир.

– Пол, успокойся, пожалуйста, – Линда старалась сосредоточиться и подготовиться к выступлению, однако басист продолжал ходить из одного угла гримерки и обратно, слишком очевидно нервничая. – Что случилось?

– Я в порядке.

– Тогда сядь и не веди себя, как… – Бэл сделал многозначительную паузу, подразумевая «смертный». – Причин волноваться нет.

– Я не был бы в этом так уверен, – возразил мужчина, слишком резко открыв бутылку минералки, отчего половина воды расплескалась по полу. – Проклятье!

– Моя дорогая, мы так давно не виделись! – Дит поднялся из-за косоногого стола и сделал пару шагов ей навстречу, разведя руки в стороны. Забегаловка, возле которой появились Мор и шутник в костюме, была практически пустой. Дешевая мебель, скудное меню и откровенно скучающие официанты – типично для пригорода в любой точке мира.

– К моему искреннему удовольствию, – сухо отозвалась девушка и осталась стоять у входа. Сотрудники кафе не обращали на них никакого внимания, а стоило Диту глянуть на них, как те молча скрылись в подсобке, кроме одного, оставшегося меланхолично разглядывать журнал. – Ну, я здесь, что ты хотел?

– Может, присядем? – он сразу перестал улыбаться. – Получила мое послание?

– Не трогай их, они ничего плохого не делали.

– Вот именно! Ничего плохого, – с энтузиазмом отозвался Дит, чуть подавшись вперед. Перед ним стояла бумажная тарелка с остывшей картошкой-фри и надкусанный бургер. – Ты голодна?

– Не настолько.

– Вижу, ты не настроена на разговоры, – он кивнул её проводнику, который неслышной тенью остановился за спиной девушки: – Ты можешь быть свободен, спасибо.

– Простого спасибо недостаточно, – закивал мужчина в костюме, его длинные седые волосы переливались в свете пыльных ламп. Затем достал из кармана золотую монету, полученную от Мор, и, положив на стол, подвинул её указательным пальцем к Диту. – Ты же меня знаешь.

– Вымогатель, – улыбнулся главный, разглядывая содержимое своего бургера и вытаскивая из него помидоры. – Ладно, уговорил. Получишь, что просил. А теперь – кыш! Они остались одни, и в кафе повисла тишина, если не брать в расчет большой телевизор на дальней стене, крутивший попсовые клипы. Мор напустила скучающий вид, но сама тщетно силилась понять, зачем братья понадобились Диту сейчас.

– Я слушаю, – она сцепила пальцы, положив руки перед собой, чтобы блокировать любое посягательство Дита на свое эмоциональное состояние. Мор все еще боролась с мраком, проснувшимся в ней, поэтому было важно беречь спокойствие, оставшееся единственным залогом. – Что ты хочешь?

– Всего лишь воссоединения Семьи, – мужчина пожал плечами и откинулся на спинку стула, свысока поглядывая на девушку. Он был высоким, крепко сложенным, хотя на вид ему было за шестьдесят. Его темные глаза были темнее и глубже самой жуткой морской впадины. – А твои…

– Мы это уже обсуждали, – Мор поднялась под его пристальным взглядом, зашла за стойку, достала слегка зачерствевший пирог с яблоком и поставила в микроволновку. Официант, оставшийся в зале, посмотрел сквозь неё и продолжил читать свой журнал. – И ты прекрасно знаешь, что я отвечу, – она включила кофе-машину, но уже от одного запаха ей стало дурно.

– Это не предложение, – мужчина позвал её по имени, которое Мор старалась избегать последние десятилетия. – А приказ, если потребуется, то и угроза.

– Почему ты не связался со мной напрямую?

– Ты бы снова сбежала, – Дит ослепительно улыбался, когда она вернулась за стол с куском пирога. – Но стоило мне пригрозить твоим любимым мальчикам, и – вот! – ты здесь! Как всегда – это действует безотказно.

Девушка обреченно выдохнула и издала протяжный стон, запрокинув голову. Она ведь знала, что всё подстроено, но…

– Если я откажусь?

– С малоизвестной, но культовой группой «Sandman Black» случится несчастье: их самолет трагически потерпит крушение где-нибудь над… Да где угодно.

– Почему ты не можешь справиться без меня? – она ковыряла вилкой пирог, который после разогревания стал совсем безвкусным. – Почему не можешь оставить меня в покое?

– У тебя было достаточно покоя, хотя бед ты натворила за это время немало. Считай это наказанием. И еще… – Дит поднялся из-за стола и бросил скомканную салфетку в тарелку с недоеденным бургером. – Не смей даже думать о том, чтобы перечить мне. Знаешь, к чему это приведет?

Мор побледнела, слова застряли в горле, сил хватило лишь на короткий кивок. Потрепав её по плечу, отчего девушка чуть на провалилась под стол, он покинул помещение, оставив после себя едва уловимый запах сырой земли и тяжелых благовоний.

Она сидела неподвижно еще несколько минут, приходя в себя, перед её мысленным взором расцвели картины того, что случится, если ослушаться приказа. Наконец моргнув, Мор запустила в телевизор тарелку, затем чашку с нетронутым кофе. На очереди были хлипкие столы и стулья.

Жители близлежащих домов проснулись от шума в кафе на первом этаже многоэтажки. Обычно заведение закрывалось в девять вечера, но в час ночи там что-то гремело. Затем всё резко стихло, и по району прокатился истошный многоголосый крик ворон.

Организаторы уже объявили выход группы на сцену, Линда заняла свое место за барабанной стойкой. Пол преградил дорогу Бэлу, замерев, как вкопанный. Он прижимал руку к шее и тяжело дышал, его напарник смачно выругался и легонько постучался головой о близлежащую стену.

– Только не говори, что с ней…

– Да.

4.

– Ну и что нам делать? – Бэл тихо бормотал проклятия.

– Для начала: отыграть концерт. Все остальное подождет, – в голосе Пола звучали непривычные жесткость и холод.

В России их приветствовали тепло, радушно и очень громко. Люди кричали, подпевали, прыгали и плясали. Со стороны порой казалось, что перед сценой – толпа одержимых: столько открытых душ, столько израненных сердец, что кровоточили в эту ночь вместе. Атмосфера накалилась, воздух наполнился искрами и переливом эмоций, невысказанными словами и обидами, что люди копили в себе долгое время. Начав с самой первой – и самой тихой – песни, группа разогналась и уже не могла остановиться. Этот сумасшедший поезд несся на всех парах в пропасть, тормоза отказали, а рядом едва поспевали огромные помятые автомобили. Рев моторов стал почти реален, почти осязаем, словно все на один миг оказались на крыше того самого состава, что так радостно несся к обрыву.