Евгения Чеширская - Лесные гости

И вот идет он, идет, а у самого, как он потом говорил, мурашки по спине размером с кулак бегают. Не от призраков, нет, просто ночь, спящий, как будто вымерший лагерь… Жутенько. Почти до сторожки дошел, и тут ему навстречу старик выходит. Причем откуда-то сбоку, вроде как свой, местный. И спрашивает, мол, мальчик, ты чего так поздно по лагерю гуляешь. Папа и сказал, что на спор с друзьями за цветочками вышел. И дальше себе идет, а старик за ним, и все под нос что-то бормочет. Папа тогда не удивился, подумал, что, наверно и есть это охранник или завхоз какой, мало ли в лагере рабочих…

Уже почти до сторожки дошли, как старик папу за руку схватил – и рука у него ледяная, неживая какая-то – и потащил куда-то в сторону леса. Папа заорал, вырываться начал, только старику пофиг было, он тащил и тащил, как будто не древняя мумия, а чемпион по тасканию сопротивляющихся подростков.

Повезло тогда отцу. Споткнулся он об корягу какую-то, пока вставал, смотрит – а старика нет. Куда делся? Непонятно. Ну, папа не стал дожидаться, пока старик вернется, просто развернулся и побежал со всех ног обратно к корпусам. Но мистика для него на этом не закончилась. Около спасительного места отец затормозил, чтобы отдышаться, и строго на границе между первым жилым корпусом и остальной частью лагеря – буквально на границе, ее аж светом от фонаря разделило – увидел лежащий на асфальте маленький букетик тех мелких синих цветочков.

В общем, что это такое было, он так и не узнал, потому что больше после отбоя по лагерю не шастал. Хотя, говорит, тогда перед пацанами красовался – букет-то принес, как ни крути. Вот только откуда он взялся, так и осталось мистикой.

Замолчала Маруся, плечиком дернула, поправляя курточку на худеньком плече.

– Да ну, чет как-то сыровато, мать. Где кровь, ужасы, кишки по стенам? – возмутилась Настена, нахмурившись от того, как Матвей ободряюще улыбнулся рассказчице и как-то незаметно пододвинулся ближе.

– А мне понравилось. И правда жутко, и похоже на правду, – неожиданно встрял в намечающуюся любовную драму незнакомец. Настена невольно вскрикнула, обнаружив его практически у себя за спиной – она уже благополучно забыла о том, что он где-то поблизости, и уж точно не ожидала, что НАСТОЛЬКО близко к ней. Незнакомец ее пугал.

– Чем? Чем на правду-то? – возмутилась она чуть громче, чем стоило бы. Неожиданно почти белые глаза внимательно впились ей в лицо, от чего по спине ломанулась стая мурашек. – Как раз кишки и кровь более реальны.

– Ну, знаете ли, юная леди, всякое в жизни случается. Иногда и то, что на первый взгляд кажется совершенно невозможным…

– Нет. Я уверена – самые страшные существа на свете – это люди. И я вам это докажу. Да, моя история может и прозвучит как дешевая детская страшилка у костра, только… Без интриги, сразу вам скажу – все, что в ней прозвучит – чистая правда. Держите это у себя в голове и слушайте.

Сама по себе идея монстра в медсанчасти не нова и вряд ли кого-то испугает на самом деле. Дети не любят лечиться, а уж слово «Изолятор» и вовсе внушает им священный ужас, так что ничего удивительного в историях, где честных детишек жуткие твари пожирают пачками именно в изоляторе, нет. Все логично, все понятно. Но только не в нашем случае.

Дети, которые попадали в лагерь, постоянно жаловались родителям на медчасть, вернее, на медсестру, которая там работала. Она была толстая, противная, злющая как крокодил, и постоянно заставляла детей делать разные медицинские процедуры. Вот кто вообще придумал чистить зубы КАЖДОЕ утро? Или пить горькие витамины перед завтраком? Или – о, ужас! – мазать зеленкой содранные коленки? Родители на подобные жалобы только хихикали. Все были детьми, все всё понимали, но… уж, простите, злом медсестру никто из взрослых не считал.

Даже когда жалобы детей вдруг сменились. Они говорили, что медсестра ставит им какие-то уколы, болючие очень, но та на вопросы родителей отвечала, что плановые прививки никто не отменял. Все верили ей, а не детям. Конечно. Кто вообще верит детям?

А потом в лагере началась какая-то эпидемия. Здоровые дети, вполне бодрые и счастливые, ложились спать, а утром просыпались с высоченной температурой и тошнотой. Лазарет был забит под завязку. Медсестра без остановки делала примочки, сбивала температуру, поила детей таблетками… Родителям говорили, что все под контролем, но на самом деле никакого контроля не было. Вскоре и изолятор оказался набит под завязку, а потом… Из поздним вечером, когда большая часть лагеря спала, приезжали машины с тонированными стеклами из города и увозили детей. Мертвых детей.

Несмотря на то, что из медчасти никого не выпускали, слухи по лагерю все равно пошли. Каждый знал – если попадешь в часть, считай, получил билет в один конец. А уж если дело дошло до изолятора – жди вечером машину, за тобой приедут.

Тогда и началась та самая паника. 10 детей понадобилось, чтобы родители пришли брать лагерь штурмом. Замолчать историю не удалось, слишком много было жертв. Лагерь распустили, детей отправили в больницы…

Правда вскрылась после того, как и в больнице дети из изолятора продолжили умирать. Им не помогали ни таблетки, ни лекарства, ни-че-го. Тела изучили, и обнаружили, что всем детям кололи какие-то препараты – тут история умалчивает, какие именно – которые приводили к отравлению, а после и к смерти. Именно медсестра колола. Специально. Она знала, какими лекарствами имитировать болезнь так, чтобы никто ничего не понял. А еще она знала, что детям никто не поверит.

Ее признали невменяемой и отправили на лечение. Многие пытались устроить самосуд – слишком уж много было жертв – в том числе и врачи. Она умерла в психиатрической клинике, вроде как сама, но… Говорили, что это родители ее жертв подсуетились.

Лагерь со скандалом закрыли, а позже и вовсе снесли. На его месте поставили памятник погибшим детям. Потом еще долго дети всего города отказывались ездить в лагеря, любые, да и родители не спешили отправлять чад неизвестно куда. А вдруг и там тоже…

– И ты прям уверена, что это правда? – скептически хихикнула Лада, когда Настена замолчала. – Что-то не слишком похоже….

– Да не, я тоже слышал, – подключился к разговору Леха. Он все это время сидел задумчивый, смотрел на огонь и в разговор не встревал. – Это недалеко от нашего поселка было, я правда тогда мелкий совсем был, но люди шептались, что та медсестра вроде как своего ребенка потеряла маленьким совсем, и другим детям мстила, что они живы.

Замолчали, уставившись на огонь. Эд приобнял дрожащую Ладу, Маруся протянула руки к огню…

– Ладно. Давай, Лех, твоя очередь, – стараясь сбить грустный настрой напомнил Матвей. Остальные согласно забурчали.