Ольга Кава - Fenomeno. Чёрный цвет

– И?

– И то, что никакой оперативной группы там не было, и о смерти мужа она не знала. Он часто не ночевал дома, поэтому Травинкина не сразу заволновалась. Эта «оперативная группа» изъяла какую-то «зелёненькую папочку». И одним из оперативников был Рогоцкий. Вдова узнала его по фото.

– Так тут все ясно, – осенило Петрова. – Травинкин решил шантажировать чем-то Орлянского. Его охранники вывезли чинушу за город и пристрелили. Затем под видом оперативников проникли в квартиру и изъяли компромат. По-моему, всё складывается.

Шаповалов улыбнулся. Фантазия лейтенанта Петрова всегда была богата на версии, но при этом она часто не ошибалась. Это можно было назвать хорошей интуицией.

– Складываться-то, складывается, – возразил капитан, – но доказательств нет. А на чистосердечное они вряд ли согласятся.

– Одно хорошо в этой истории, – вставил Величко. – На одного коррупционера стало меньше.

– Поверь моим седым волосам, – вздохнул Шаповалов. – Один ушёл – второй пришёл. Коррупция в нашем государстве неистребима. Да и вообще ни в каком другом.

Катерина Вербицкая пришла домой конкретно вымотанная. Савины встретили её вкусным ужином, который Георгий как мог помогал готовить, практически на ощупь, но всё у них с сестрой получилось. Катя прямо повеселела. Правда, когда все покушали, Вербицкая ушла в спальную и сразу заснула.

– Умоталась, – сказала Люда брату.

– Да, ― вздохнул Георгий. ― Сказался прошлый вызов ночью. Пойду с Азором погуляю.

– Пойти с тобой?

– Прости, я хочу наедине. Подумать надо.

– Аккуратнее, хорошо?

– Обязательно.

Георгий поцеловал сестру в щёчку, вышел на улицу, позвал пса и повязал на него шлейку, совсем забыв про намордник. Надев наушники, журналист включил смартфон, перешёл в новостной канал в Телеграфе и запустил голосового помощника, чтобы прослушать сводку новостей. К выходным надо подготовить аналитический дайджест, а он и не знает, что в стране творится на политической арене. Савин вышел на улицу и пошёл в сторону центра, просто так, прогуливаясь, при этом Георгий старался не смотреть по сторонам. Все эти цветные вспышки стали его раздражать, да и дня не проходило без обезболивающего.

Георгий шёл долго, и уже переключил репертуар в наушниках на радио. Добрёл он до железнодорожного перехода. Ему всегда нравились поездки в поездах. Казалось, что в них хорошего, но Савин любил путешествовать в купейных вагонах. За границу он летал пару раз, но терпеть не мог полёты. По воздуху было на много страшнее вопреки статистике крушений.

Журналист взобрался по переходу наверх и посмотрел на рельсы. Темно. Видны были только пятна фонарей. В детстве он часто так становился у перил и смотрел, как проезжают мимо поезда. Особенно ему нравилось, как формируют грузовые составы, загоняя вагоны «на горку» и пуская на нужный путь.

Отдыхал он не долго. Резкая боль пронзила виски.

– Да что ж такое-то? Опять? – взвыл Савин и посмотрел на другой конец перехода.

Вспышка боли – и вон она, чёрная дымка вокруг человека.

Лилия была подавлена. Все её надежды разрушились в один миг. После встречи с Савиным она поняла, что все точки расставлены, и у Заболотной не осталось шансов. Она вышла вечером из дому и добрела до железнодорожного перехода. Когда-то с Жорой они так же стояли, облокотившись о перила, и смотрели на составы вместе. Теперь она одна. Не смогла она полюбить Мстислава.

Лиля посмотрела вниз. Высоко. Достаточно высоко. Всего-то. Один рывок – и полное избавление от душевных страданий. Лиля стала на нижнюю поперечину перил, и стало понятно, что через них легко перескочить. Слезы заливали глаза, Заболотная ничего вокруг не видела, кроме светящихся внизу фонарей.

Савин, не теряя времени, скомандовал псу:

– Азор, вперёд!

Они побежали на другой край перехода. Это было достаточно далеко. Как-никак, под низом десять рядов железнодорожных путей. Савин сосредоточился на чёрной дымке, и больше догадался, чем увидел, что человек занёс ногу на перила. Что-то знакомое замелькало в энергетике человека. Эта мысль отвлекла Георгия, он споткнулся и упал, успев скомандовать:

– Азор, держи его!

Савин особо не надеялся, что пёс его поймёт, но Азор был умным и обученным псом. Азор подбежал к Лилии и ухватил подол её пальто. Савин в это время уже поднялся и, похрамывая, подходил до женщины. Теперь он чётко узнал в ней Заболотную. Лиля снова стояла на переходе и испуганно озиралась вокруг. На мосту никого не было, кроме неё, пса и… Савина. Что он тут делает?

Савин подошёл ближе к Лиле и дал команду псу:

– Азор, ко мне.

Савин ухватился за шлейку, затем взял Лилю под руку и повёл к лестнице.

– Пошли, поговорим.

Они зашли в кафе. А куда же ещё повести отчаявшегося человека, чтобы успокоить? Георгий заказал два кофе, расплатился картой и сел за столик. Лиля беззвучно рыдала, растирая слезы по лицу.

– Спасибо, – сказала она и немного успокоилась. – Ты так ловко ориентируешься. Я не понимаю. Ты же вроде ослеп.

– Мне операцию сделали. Теперь я вижу при помощи вот этих вот очков. Правда, не всегда и не всё, но это лучше, чем полная темнота. Когда я понял, что ослеп, жить не хотелось. Особенно первые месяцы. А потом я вытянул счастливый билет. Один нейрохирург, Шнайдер, искал, как это сказать… подопытного, короче. И сейчас я первопроходец нового имплантата. После чёрной полосы всегда приходит белая. Особенно, если не опустишь нос.

Георгий сделал паузу и продолжил:

– Я даже не догадывался, что ты всё ещё испытываешь ко мне чувства. Лиль, я тебя прошу. Забудь меня. Не сделаю я тебя счастливой. Не сделаю.

– Савин. Тот самый Савин, – послышался голос за спиной журналиста.

Не очень знакомый, но Георгий где-то уже его слышал.

– Что ж ты тогда не сдох?

Савин усиленно пытался вспомнить, и вдруг как щелчок. Он! Это он однажды посетил журналиста в больнице. Савин поднялся и повернулся к мужчине. Колесников сгрёб в кулаки воротник куртки Савина и прорычал.

– Так хочется заехать тебе в рыло, но думаю, окружающие не поймут. Да и нельзя бить инвалидов.

Журналиста передёрнуло от определения, и он грубо ответил:

– Я всего лишь инвалид по зрению, а ты инвалид в душе.

Мстислав понял посыл Савина и обессиленно выпустил куртку из рук.

– Я люблю её, а она на тебе зациклена.

– Если бы ты любил, то не я бы её сегодня стягивал с моста, а ты.

– В смысле? ― встрепенулся Славик. ― С какого моста?

– С железнодорожного. Я чудом не дал ей спрыгнуть вниз.

До Мстислава начало доходить, и он подбежал к женщине и взял её за руки.

– Лиля, Лилечка, милая. Я теперь никогда не оставлю тебя одну. Слышишь? Забудь про него, умоляю. Я люблю тебя. Очень люблю.