Виктор Авдеев - Риданские истории

Уилфред почувствовал, что лицо его стало потным, хотя погода была отнюдь не жаркой. Он ощущал ледяную ладонь Люси у себя на запястье, что с каждой секундой сжимала его все сильнее. С каждым мгновением у него в голове крепла страшная мысль о том, что они оставили Сэмюэля одного с какими-то земляными созданиями, похожими на человека. Он хотел что-то сказать Люси и Трэвису, но в этот момент аметистовая расщелина сделала новый вздох и выпихнула наружу третье дитя в темной серой одежде. И это новое рождение совсем не понравилось первым двум в белом. Девчушка подошла к серому мальчику и наотмашь ударила кулаком в горло. Согнувшись возле нее, мальчишка закашлялся. Новый удар в то же место заставил его затихнуть. Словно сраженный молнией, парализованный смертью ребенок в сером упал в ту же расщелину, откуда выполз.

Не в силах больше утолять свое любопытство этим ужасом, Уилфред сдавленным голосом отдал команду возвращаться в лес. Было решено отправить Трэвиса на выручку Сэмюэлю, а они с Люси поспешат к Кори, который до сих пор может только гадать о причине землетрясения и о том, откуда на острове взялись детоподобные существа.

Вскоре матросы поняли, что в спешке и взволнованности они сбились с пути. Уилфред достал свой компас и взглянул на циферблат. Стрелка вновь вращалась по кругу, как и в тот день, когда они потерпели крушение, и это означало лишь одно – надеяться теперь нужно было лишь на внимательность и удачу.

Проплутав в лесу битый час, как им показалось, Уилфред заметил знакомую местность. В траве даже отпечаталась тропинка от их ног, когда матросы брели к пещере у подвесного моста, где сейчас их должен был ждать Сэмюэль.

Отделившись от команды, Трэвис трусцой направился к горам, стараясь сохранять дыхательный ритм. Прогоревший факел, выброшенный где-то позади не затруднял движения. Глядя себе под ноги, чтобы не потерять тропку из виду, Трэвис подбирался все ближе и ближе к пещере.

Внутри никого не оказалось, ни существ, ни Сэмюэля. Вспомнив про задание Уилфреда для смуглого молчаливого матроса, Трэвис поднялся на гору. Костер был почти сложен, еще одна охапка ветвей россыпью лежала рядом. Сэмюэля нигде видно не было.

– Сэмюэль! Сэмюэль, ответь мне, слышишь!? – Трэвис голосил так громко, как только позволяли ему его собственные голосовые связки и прокуренные легкие.

Раздирая криком глотку, матрос не добился никакого ответа. От недовольства с размаху вонзив кортик в растущий прямо из каменной поверхности горы темно-серый гладкий ствол дерева, закрученный узлом вокруг своей оси, Трэвис разразился долгими проклятиями. Выругавшись как следует, он вырвал из мягкой коры свой нож и услышал тихий стон, похожий на тот, что прозвучал в чаще, когда Люси копала мыском ботинка землю. Из колотого отверстия заструился бурый сок с неприятным запахом. Дерево затрепетало голыми сучьями и затихло. С одной из тоненьких ветвей оторвалось что-то маленькое и блестящее, похожее на маленький крестик, и с легким звоном пропало где-то внизу.

Нахмурив брови, Трэвис спустился вниз, чтобы еще раз осмотреть пещеру. С досадой покачав головой, он развернулся, чтобы убираться прочь к побережью, но неожиданно встретился глазами с девочкой, которая появилась так же тихо за его спиной, как и покинула утром их лагерь. Первый раз в жизни Трэвис чувствовал липкий страх перед ребенком, а зажатый в руке кортик был всего лишь бесполезной игрушкой. Могучий Трэвис, сразивший голыми руками ни один десяток пиратов. Трэвис не страшащийся морских убийц – акул и пираний. Тот самый Трэвис, что когда-то в одиночку расправился с двумя волками в песчаном кругу арены за тугой кошель золотых монет…

Парализованный бирюзовым пламенем жадных детских глаз, матрос ощутил холод, пронизывающий тело до самых костей. Его взгляд был прикован к девочке. Она медленно раскрыла свой рот, который стал растягиваться и вырастать, превращаясь в бездонную воронку водоворота. С шумом втягивая в свое нутро воздух, ее голова с тяжелым скрежетом надувалась и становилась похожей на плавательный пузырь гигантской хищной рыбины. Глаза провалились внутрь, а темные глазницы сжались под большим давлением в еле различимые полоски.

Когда чернеющая пасть достигла размеров самого Трэвиса – маленькое тело девочки, удерживающее на тонкой шее громадную голову, подалось вперед и зияющая дыра вмиг проглотила матроса. Хрустящий звук слияния Трэвиса с существом, отозвался эхом в шершавых стенах. Их общая бесформенная трясущаяся фигура ломалась и гнулась книзу, принимая очертания каменных сталагмитов, похожих на окаменелости в дальней части пещеры. Сначала они были мягкие, но с каждой минутой становились крепче и неподвижнее, до тех пор, пока тяжелый нечеловеческий стон не укрепил свою основу каменными корнями прочно в полу маленькой пещеры. Кортик Трэвиса безмолвным свидетелем упокоился рядом с хозяином.

Коротая несколько томительных часов в скуке и ожидании, Кори-заика то и дело подкидывал дрова в костер. Когда ему надоедал жар огня, он выходил из-под купола навеса и подставлял дождевой мороси разгоряченное лицо, покрытое рыжими веснушками. Один раз он прошелся до могилы капитана и побыл там немного, бездумно уставившись на деревянный крест, сделанный из двух суков, связанных тонкими гибкими прутьями в середине. Два раза он обходил побережье, невольно щурясь от сильных порывов морского соленого ветра.

Во вторую такую прогулку над островом грянул гром такой оглушительной силы, что Кори даже ощутил дрожание земли под ногами. Ярость бушующей природы сопроводили короткие вспышки какого-то сиреневого оттенка. Они блеснули над верхушками деревьев и угасли.

– Т-только бы Т-трэвис не на-натворил к-каких ни-ибудь дел, – с неподдельной тревогой прошептал себе под нос Кори. Он давно знал Трэвиса и мог поверить в любую сумасбродную историю о нем. Даже в то, что могучий матрос своим сварливым характером разбудил островного черта, и тот за это метнул в него громыхающие сияющие молнии.

Вернувшись в лагерь с терзающими голову невообразимыми мыслями, он недоуменно поглядел на мальчишку в сером. Тот до сих пор спал, завернувшись в свои одежды. Не сменившееся положение тела, в котором он находился с самого раннего утра, пыталось сказать растерянному Кори, что после такого грохота даже невозмутимый Сэмюэль оторвал бы голову от шелковой подушки, щедро набитой пуховым пером. А уж запуганный мальчишка…

Кори осторожно подошел к мальчику и тронул его за плечо. На ощупь оно было чересчур костлявым и жестким. Юнга попытался перевернуть его на спину, но тот оказался на удивление слишком тяжелым. Упершись ногами в песок, Кори вложил все силы в одно движение и навалившись своим весом, толкнул мальчика. Однако руки и ноги спящего не обмякли, когда тот оказался лежащим на спине. Они словно слиплись в той позе, в которой мальчишка оставался с ночи. Он был похож на закостенелую морскую ракушку. Его кожа стала темно серой, а пустоты между одеждой и телом исчезли, образовав единую каменную фигуру мертвеца. Из раскрытого рта выплескивались остатки черной густой жидкости, льющейся в уже образовавшуюся под ним лужу на песке. Глаза не выражали испуга или ужаса – они были спокойны, словно синее море в штиль, что Кори так надеялся увидеть вновь. Умиротворенный взгляд, от которого становилось еще страшнее.