Джой Моен - Путь длиною в смерть

Малышка тяжело вздохнула, предвкушая нравоучения матушки. Но как усидеть на месте, если свободный дух, словно ветер, ищет простор для крыльев. Ей осталось лишь дойти до конца коротенькой улочки и свернуть чуть левее тропы, она достигнет конца их земель, где и будет стоять ее дом, взросший в холм.

Дома здесь у всех выглядели примерно одинаково, с той лишь разницей, что в одном могло оказаться четыре комнатушки, в ином две или три. В зависимости от количества скота у хозяев.* 6 6 Скот до Х века находился под одной крышей с людьми. Из глины, земли и дерева, возведённые стены защищали от настырных ветров, промозглых зим и знойного лета. На глинобитном полу было прохладно в жару, в холода же спасало большое количество шкур и немаленькое количество членов семьи. Спать ложились бок о бок, отдавая дополнительное тепло.

Крыша нередко протекала, но решалось это легко, заменяя сгнившие доски на новые, которые вновь покрывались слоем земли и глины, порастая мхом и порослью. То же самое делалось и с опорами внутри дома. По наступлению теплого времени года, как сейчас, двери жителей общины были открыты для всегда желанных гостей. Мужики частенько уходили на охоту или отправлялись на рыбалку в долгие плавания, а бабам только и приходилось, что развлекаться, выполняя бытовые обязанности, в хорошей компании друг друга.

Наконец перед глазами появился знакомый покосившийся низенький заборчик, из отверстия в земле валил дым. Симона ожидала дома. Не успела Илва переступить порожек, как за спиной раздался грубый старческий голос.

– Пришла, значит. Где пропадала? Уж не сбежать ли решила?

Женщина сощурила глаза, пристально наблюдая за ребенком. У Илвы выступил на щеках румянец.

– Ты всегда так говоришь. Мне это не нравится! Ты и сама знаешь, что не убегу и где я была, ты тоже прекрасно знаешь!

Симона попустилась, будто ей действительно каждый раз необходимо напоминание малышки, что она не мираж, не видение и навеки останется подле названной маменьки. Улыбнувшись, она сделала шаг вперед и положила мозолистую теплую ладонь на макушку Илвы, которая прикрыла глаза, получая долгожданное тепло. Только сейчас она ощутила, что озябла, хоть и весна нынче выдалась теплая.

– Пойдем в дом, дитя. Голодна? А потом ступай, приведи себя в порядок, да отправимся по делу. Помогать мне станешь, раз уж все равно проку дома от тебя не то чтобы много, а любоваться красотами родимого края не надцелась.

С готовностью девочка закивала в ответ и довольная забежала в дом, освещаемый пока еще дневным светом и единственный свечой на столе, где уже стоял кувшин с молоком, вареный кусочек мяса и пара картофелин, плавающих в бульоне.

От чашки исходил пар и такой аромат, что в животе предательски заурчало. Наспех сбросив обувь, стряхнув с себя кусочки почвы, Илва принялась поглощать приготовленное для нее Симоной.

Знающая бойко, что удивительно для ее возраста, перетаскивала в темный уголок бутыли и кринки с отварами и порошками, сделанными загодя. С верхней полки достала поясок, с пришитыми мешочками, аки карманами, и стала собирать все необходимое в дорогу.

– Куда сегодня?

С набитым ртом спросила девчушка. Симона сначала хмуро посмотрела на девочку, но умалчивать не стала. Знания еще никому не навредили.

– Наведаемся к Хардгердам, отнесем ему пару веток Тюрухъяльма* 7 7 Трава добавлялась в качестве яда в приманку для волков. . Знаешь, что за травка такая?

Девочка положила в рот последний большой кусок картофеля и, облизав большой палец, помотала головой.

– Волчий мор, по-другому.

Илва подскочила с лавки и невежественно ахнула.

– Неужто конунг* 8 8 Глава общины (города). Дословно «король». травить вздумал хозяина леса?

– Хозяин не хозяин, а владения свои знать надобно. Особенно где они кончаются. Негоже ходить в людское селение да коров пожирать. Да не боись, девонька, волки умные животные, жрать не станет, но предупреждение не лишним будет.

Немного успокоившись малышка вернулась на место, допить оставшийся еще теплый бульон.

– Потом Ярвинен просил заглянуть. Жена у него на сносях, уж почитай пятого вынашивает, а все как в первый. Не ладное дело.

– А чем здесь помочь сумеем?

От разыгравшегося любопытства малышки женщина тепло ей улыбалась. Хорошая душа знание любит, Один мудрого духа пошлет.

– Бровь Бальдра будет кстати.

Арне с хитрой искоркой в глазах повернулась к девочке, ожидая от нее верного ответа. Понимая чего ждет от нее знающая, Илва осмотрелась по сторонам. Висящие возле печи высушенные растения подсказали ей.

– Ромашка?

– Веерно молвишь. От всего помогает, и здесь свою роль исполнит.

– А потом?

Женщина хохотнула, убирая последний бутылек в карман.

– Ну а опосля зайдём к Ингрид Хьёрдисен. Одна она опеть осталась, утонул мужик, надо бы проведать да кервеля* 9 9 В русском языке носит название Миррис душистый. Имеет широкое применение. Полностью съедобен, даже в виде семян. А так же добавляется в ароматическую полироль для мебели. с элем занести. Сердце успокоить женское.

Убирая со стола посуду, девочка кивнула на слова наставницы, поймав себя на мысли, что не понимает, отчего, только женские сердца такие буйные.

– Оставь посуду, потом приберешь, некогда уж, дело к вечеру клонится.

Женщина махнула рукой и уже почти вышла из дома, как малышка задала ей вопрос, который та меньше всего ожидала.

– Сегодня ночью будет призыв, матушка? Можно мне посмотреть?

Быстро переплетая пальцами косу, с мольбой в глазах ожидала Илва ответа. Каждый год проводился обряд призыва духа зверя, и каждый год девочка слышала один и тот же ответ.

– Даже не думай об этом.

Гаркнула Арне и затопала прочь, ожидая, что девочка нагонит ее позже, а пока будет бежать, то растеряет по пути дурные помыслы.

– Но матушка…

На ходу надевая ботинки, почти падая, бежала за ней Илва, надеясь получить желаемое.

– Каждый год одно и то же, дитя. Сумасшествие какое-то, ей-богу. Дурно мне становится от твоих желаний. Не пришло еще твое время.

– А когда же оно придёт, мое время то?

Симона остановилась и, опустившись на колени пред девчушкой, нежно завела торчащие волосенки той за уши.

Илва всегда смотрела на знающую восторженными глазами, она не казалась пугающей. Сколько бы раз не пыталась Ульве представить на месте родной матушки устрашающую знахарку – не выходило. Видела лишь заботливые тёплые руки, со сморщенными ладонями и пальцами, от постоянного пребывания в кадке с водой, где варятся настои, седые шелковистые волосы, насквозь пропахнувшие фенхелем и крапивой, и милое сердцу, такое знакомое лицо с отметиной полумесяцем, на левой щеке прямо под глазом.