Юлия Яр - Вирник

– Ждем Референа, – выдавил он и снова отвернулся к своим бутылкам.

– А Референ – это? – ответ приходилось вытягивать чуть ли не клещами.

– Это я, – послышался низкий голос сзади.

Я обернулась – в зале стоял высокий черноволосый мужчина, одетый в белоснежный китель.

– Что у тебя, Дариус? – обратился он к бармену, полностью игнорируя мое присутствие.

– Iniustus, – повторил свое магическое слово тот и кивнул в мою сторону.

Брюнет перевел взгляд на меня, словно бы только что заметил и принялся с интересом меня рассматривать.

– Как тебя зовут? – наконец обратился он ко мне.

– Мира, – мой голос прозвучал тихо и как-то не уверенно.

– Подойди, Мира, и загляни мне в глаза, – попросил Референ.

Я слезла со стула и послушно сделала несколько шагов в его сторону. Остановившись на приличном расстоянии, вскинула голову и уставилась в черные глаза, но тут же в испуге отскочила. Пронзительный взгляд обжигал. Кажется, что даже физически ощущалось прикосновение огня к коже.

– Может не надо? – пролепетала я, отступая назад к барной стойке.

Совсем не надеялась, что Дариус вступится, но он хотя бы был мне более знаком. А в критические моменты опасности человек всегда ищет спасения в том, что хорошо знает. И сейчас я неосознанно искала защиты у этого странного бармена.

Референ щелкнул пальцами, и я остановилась как вкопанная. Ноги и руки перестали слушаться. Открыла рот и попыталась позвать на помощь, но из него не вылетело ни звука.

– Смотри! – приказал брюнет и уставился на меня.

Моя голова механически поднялась вверх, а взгляд метнулся к нему. По телу прокатилась волна боли, словно кожу прижигали каленым железом. Я уставилась в два черных бездонных зрачка. Несколько долгих минут он вглядывался в мои глаза, словно пытался что-то там отыскать. Но видимо ничего не нашел, потому что спустя какое-то время оторвал взгляд и задумчиво произнес:

– Действительно iniustus, – затем развернулся и пошел к бару.

Как только Референ перестал на меня смотреть, ко мне сразу же вернулась способность двигаться, и я устремилась за ним. Но каждый раз открывая рот, лишь молча шевелила губами. Дариус мельком взглянув на меня, кивнул на дальнюю стену, и я поплелась туда. Забившись в уголок, села наблюдать за происходящим.

– Как давно? – спросил Референ, усаживаясь на стул.

– Вчера ночью, – ответил Дариус и подал ему стакан с янтарной жидкостью.

– Почему не сразу? – нахмурился брюнет, принимая напиток.

– Был гость, – пожал плечами бармен.

Референ пригубил и удовлетворенно кивнул.

– Рано или поздно они вернутся, и она станет damnatus, – продолжил он. – А до этого момента, пусть побудет у тебя.

Дариус бросил хмурый взгляд в мою сторону и что-то тихо зашептал, мотая при этом головой. Брюнет при этом слегка улыбался и кивал.

– Тогда шоушилин 4 4 Шоушилин – игра возникшая в Китае в 200-х годах до нашей эры, переводимая как «команды рукой». Прародительница современного варианта игры «камень, ножницы, бумага». , – предложил он и вытянул руку.

Бармен недовольно поджал губы, но покорно вытянул свою. Они стали синхронно трясти кулаками, показывая на третий счет какие-то знаки. После третьего раза Дариус закатил глаза, а Референ победно улыбнулся. Махом допив содержимое бокала, он повернулся ко мне и сказал:

– Afferentem! Подойди!

И бросив на прощание Дариусу «Удачи!» вышел в коридор.

Iniustus

Я снова покорно встала и пошла куда меня позвали. Но не потому, что так хотела сама. Было ощущение, что мною кто-то управляет. Невидимый хозяин дергает за ниточки, а послушная ему марионетка подчиняется. Топ-топ, топ-топ. Остановившись напротив Дариуса, я устало подняла глаза. Сражаться в заведомо проигрышной битве не было ни сил, ни желания.

Не имея голоса, пыталась одним лишь взглядом выразить ему всю свою измотанность и покорность. Взглянув на меня, бармен вздохнул и щелкнул пальцами. Невидимые путы, сковывающие мое тело, вмиг исчезли.

– Мгм… – промычала я, осознавая, что голос тоже вернулся.

– Я говорю – вы внимательно слушаете, – сказал блондин и указал на стул.

Послушно кивнув, уселась на стул и приготовилась внимать.

– Место, в котором вы сейчас находитесь имеет множество названий. Чистилище, вальхалла, аменти, дуат – у каждой религии свой вариант. Мы, обитающие здесь, зовем пургаторий. Но каким бы словом вы ни пользовались, суть его остается неизменной. Это место, где все не упокоенные души подвергаются последнему суду. На каждом этаже расположен отдельный судебный зал, которым управляет «referendarius 5 5 Referendarius – в переводе с латинского «судья». ». Он же проводит суд над заблудшей душой. В «Партиториуме» – это я. Каждому судье полагается помощник – «afferentem 6 6 Afferentem – в переводе с латинского «несущий». », тот который собирает умершие души на земле и приводит на последний суд. Каждая не упокоенная душа после суда отправляется в эдем либо инферно. Решение выносится судьей в зависимости от воспоминаний осужденного о прожитой жизни. Но бывают случаи, когда явившегося невозможно подвергнуть суду, ибо его память искажена. Такие души называются «iniustus» – неосуждамые. Они остаются в пургатории до тех пор, пока не изменят свой статус на «damnatus» 7 7 Damnatus – в переводе с латинского «осужденный». , – объяснил он.

– Вы называли меня «iniustus», значит я тоже неосуждаемая? – удивленно спросила я.

– Да, – кивнул бармен, подтверждая мои слова. – Твоя память обрывочна, этих воспоминаний недостаточно, чтобы осудить.

– И что теперь? – почему-то я почувствовала себя ущербной.

– Ты останешься здесь, станешь моим afferentem, – ответ прозвучал как раскат грома, разверзающий хляби небесные.

Или это была всего лишь игра моего воображения.

– Навсегда? – мой голос еле слышно прошелестел в тишине. Куда-то разом делся весь воздух из легких, и я почувствовала себя той вороной из басни 8 8 В данном случае героиня имеет ввиду басню «Ворона и лисица» И.А. Крылова. , у которой в зобу дыханье сперло.

– Нет, – уверенно покачал головой Дариус. – Ровно до того момента как восстановится память, либо будет заслужено всепрощение.

– Всепрощение? – переспросила я.

– В случаях, когда судьба неосуждаемого неоднозначна, ему поручается определенная работа, а после ее надлежащего исполнения даруется всепрощение и место в садах эдема.

– Звучит неплохо, – мой дух немного воспрял.

– Его не так просто заслужить, – пожал плечами бармен, безжалостно круша хрупкие ростки моей надежды. – Работа на пургаторий никогда не бывает легкой.

– А можно отказаться? – не то, чтобы я рассматривала эту возможность всерьез, но для принятия взвешенного решения, привыкла исследовать все имеющиеся варианты.