С. В. Каменский - Приют для девушек

Вскоре она удивила меня ещё больше. Такого я совсем не ожидал. Попытка убедить меня, юриста, в том, что я смотритель только по бумагам, а она в первую очередь член совета, а уже потом помощник, немного омрачила впечатления первого дня. Я постарался мягко свести на нет её провокации. Благо, решать проблемы дипломатическим путём я умел. В какой-то момент мне показалось, что она успокоилась, но это впечатление было обманчивым. Складывалось ощущение, что Нинель Артуровна пыталась перехватить управление приютом, делегировав мне исключительно представительские полномочия. Нет, мне не было сложно выйти, поприветствовать подопечных, только что вылезших из привёзшего их микроавтобуса. Причём, наш собственный в это время так и стоял на парковке, что лично у меня вызывало вопросы о необходимости его наличия вообще. Мне не было сложно собрать прибывших в своём кабинете и раздать инструкции о правилах поведения на территории. Мне не было сложно собрать подписи, познакомиться с девушками (при этом лихорадочно пытаясь всех запомнить), отправить их завтракать и отдыхать. Мне вообще ничего не было сложно. Именно так я думал до сегодняшнего дня.

Вскоре меня ожидал очередной сюрприз. Огромный обеденный зал, по словам Нинели, был предназначен только для подопечных и членов совета. А так как я не отношусь ни к одной из этих категорий, то и вход мне туда, так сказать, «заказан». С этими словами и ещё одной хамской фразой, девушка захлопнула двери перед моим носом, в дополнение ко всему заперев их изнутри. Сложно отстаивать свои права перед человеком, который сам всеми силами пытается убедить тебя в собственной же никчёмности и бесполезности. Устраивать разборки на глазах у подопечных или персонала, а тем более ломиться в дверь, тоже не представлялось мне хорошим вариантом, но и терпеть подобное – чревато.

Вчера она была совсем другая. Удивительно! Неужели можно так сильно измениться за одну ночь? Когда я увидел девушку сегодня, то был уверен, что мы подружимся и сработаемся! Я даже не сомневался. Итог оказался другим. Печально всё это…

Я мог бесконечно долго грустить, но работа «сама себя работать не будет». Вчера вечером приют напоминал тихий дом. Сегодня здесь кипела жизнь. Чтобы несколько отвлечься от ситуации, я пошёл знакомиться с персоналом, заодно подумывая о том, где бы примоститься и позавтракать, обмозговывая вываленное на меня симпатичной помощницей.

Повар был хрестоматийным в моём представлении: кругленьким, румяным, с пухлыми ручками, дружелюбным и разговорчивым. Константин Борисович колдовал над кастрюлями и сковородками, рассказывая, как он счастлив на этой работе. Его карие глаза (почти как у Стаса, может быть, лишь немногим светлее), производили странный эффект. Каждый раз при его взгляде меня будто начинало жечь изнутри. Жгло не очень сильно, но было малость неприятно. Усадив меня за стол, который я не заметил вчера, а оказалось, что персонал столовался именно за ним, Константин Борисович, как по волшебству, выдал мне два приятно тёплых и потрясающе вкусных омлета: тыквенный и с авокадо, что для меня, непривыкшего к подобному, было не только в новинку, но и сродни деликатесу, в широком смысле этого слова.

Здесь же, на кухне, я познакомился и с нашими техниками, чистившими до поры картошку в соседнем помещении и оказавшимися на поверку разнорабочими. Первый – мужичок лет шестидесяти, невысокий, сухопарый, косматый, с рыже-бурой шевелюрой, напоминал дистрофичного медведя-карлика. Ещё он басил и раздражающе цокал, через слово поправляя очки-хамелеоны. Представился Людвигом Аристарховичем. Второй – полная противоположность. Рядом с ним можно было почувствовать себя очень маленьким. Два двадцать восемь и семь, по его словам. Рост внушительный. Но при жутчайшей худобе и костлявости рук техника, с его впалыми щеками и огромными, выпученными ярко-синими глазами, лично у меня складывалось ощущение, что я смотрю на шпалу со светодиодами. Ещё Виктор Борисович необычно шутил: «Я не обижусь и на «Бориса Викторовича», но лучше так не надо». Конец цитаты. Очень странная шутка. Мне не зашла. Но кто я такой, чтобы судить? Люди были приветливы, общительны и в какой-то мере с юмором. Пусть даже мной и не воспринимаемым.

Уборщиц я застал на выходе из дома. Очень интересные женщины. На мгновение мне даже почудилось, что я их где-то видел. Галина Васильевна и Елена Александровна, зеленоглазые брюнетки, не растратившие своего очарования, оказались двоюродными сёстрами, отчего у меня, так скажем, отлегло, ибо с самого начала знакомства с ними меня одолевало чувство, что я малость не в себе. Если причин, объясняющих странную схожесть приехавших сегодня девушек я ещё не нашёл, то похожесть уборщиц была вполне логичной при таком-то родстве. Не худые, не полные, крепкие, сбитые, весёлые, улыбчивые, да ещё выразившие своё непредвзятое мнение по поводу хамства Нинели, которая явно уже была у них не в почёте. Они посоветовали мне продержаться пару дней до приезда другого члена совета и с ним поговорить о своём статусе смотрителя. Даже акцентировали моё внимание на том, что обязательно надо рассказать всё о поведении Нинель. Галина Васильевна любезно приободрила меня и сказала пару слов о том, что во времена её работы в другом приюте местный смотритель игнорировал выверты особо зарывавшихся советников, ставил их на место и в итоге сам попал в совет. Насколько это было правдой, я не знал, да и испытывать судьбу настолько пока не хотел. Елена Александровна сунула мне в руку мятную конфетку, подмигнула и побежала за сестрой.

На лавочке у фонтана, уже заработавшего и ловящего струями воды вездесущие лучи июльского солнца, сидели две девушки: врач Ольга Петровна и психолог Юлия Владимировна. Я поздоровался с ними, сел напротив, оглядывая местность, будто в первый раз. Сотрудницы не обратили на меня никакого внимания. Ещё не зная, кто из них кто, я прислушался к разговору. Через несколько минут ситуация прояснилась. Стоило прозвучать одному лишь имени. Девушки заметили меня и перешли на шёпот. Светло-русая Ольга что-то тихо рассказывала шатенке Юле, отчего обе похихикивали, как школьницы. В своих одинаковых серых костюмчиках девушки напоминали учительниц. Через минуту они поднялись и молча ушли. Высокие, статные, больше похожие на моделей, нежели на представительниц своих профессий.

На улице было хорошо, и, несмотря на мою «никчёмность» и «номинальность», я просто так сдаваться не планировал. Вернувшись в кабинет, снова перечитал должностную инструкцию, памятки и прочие справочные материалы. Естественно, ни одного слова о беспрекословном подчинении представителям совета не было. В некоторых случаях мне было нужно их согласие, но руководство приютом было целиком и полностью в моих руках. Неужели Нинель не знала об этом? Или она решила, что у меня не хватит мозгов ознакомиться со всеми документами? У меня – у юриста!..