Айра Левин - Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко)

– Хорошо бы.

– Ванильного?

– Да.

Он ушел, а Розмари опустилась на подушки и уставилась в пустоту, позабыв о своей книге. О чем хочет поговорить Хатч? Ничего особенного, сказал он. Но и не пустяк, иначе бы он не стал беспокоить ее на ночь глядя. Может быть, что-то случилось с Джоан? Или с другой девушкой, которая тоже с ними жила?

Она услышала, как в коридоре кто-то позвонил один раз в дверь Кастиветов. Наверное, это Ги; хочет узнать, не купить ли и им тоже мороженого или газет. Очень мило с его стороны. Боль усилилась.

На следующее утро Розмари позвонила Минни и попросила ее не приносить напиток в одиннадцать часов. Она объяснила, что будет в городе и вернется не раньше, чем в час или в два.

– Ничего страшного, дорогая, – сказала Минни. – Не беспокойся. Тебе ведь не обязательно пить его в определенное время, можно принимать когда угодно, вот и все. Иди, куда тебе надо. День сегодня чудесный и будет полезно подышать свежим воздухом. Позвони мне, когда вернешься, и я сразу же принесу твой напиток.

День был и правда чудесный: солнечный, свежий и бодрящий. Несмотря на сильную боль, Розмари готова была улыбаться. Санта-Клаусы из Армии Спасения стояли с колокольчиками на каждом углу в своих нарядных костюмах, которые уже никого не могли обмануть. Витрины магазинов были украшены по-рождественски, а на Парк авеню выросла целая аллея из елок.

Она подошла к зданию «Сигрэм» без четверти одиннадцать. Хатча еще не было, поэтому она уселась перед фонтаном и подставила лицо солнцу, прислушиваясь к шагам прохожих и обрывкам разговоров, шуму легковых машин и грузовиков. Сейчас она первый раз с удовольствием почувствовала, что платье туго обтягивает ее живот. Роз-мари решила, что после встречи с Хатчем она пройдется по магазинам и поищет платье для будущей матери. Она была рада, что из-за Хатча ей пришлось наконец-то выйти на улицу (только о чем он хочет с ней поговорить?). Боль, даже такая сильная, как у нее, все равно не должна быть оправданием для того, чтобы целыми днями сидеть дома. Надо бороться с ней, бороться очень активно, взяв в помощники воздух и солнце. Нельзя поддаваться унынию и потакать баловству Минни, Романа и Ги. «Боль, уходи! – подумала она. – Исчезни навсегда!» Но, несмотря на такое внушение, боль оставалась.

Без пяти одиннадцать она подошла к стеклянным дверям небоскреба «Сигрэм», где поток людей был наибольшим. «Возможно, Хатч выйдет изнутри, – подумала она. – Может быть, у него там другая встреча. Иначе зачем он выбрал именно это место?» Она напряжений всматривалась в лица прохожих, и в какой-то момент ей даже показалось, что она увидела его, но это была ошибка. Потом Розмари заметила молодого человека, с которым встречалась еще до знакомства с Ги, но, приглядевшись внимательнее, поняла, что опять обозналась. Она продолжала искать глазами Хатча и изредка даже вставала на цыпочки, но все-таки не особенно старалась, потому что была уверена, что если даже и пропустит его, он все равно подойдет сам.

Однако Хатч не появился ни в пять минут двенадцатого, ни в десять. Розмари зашла в холл первого этажа, чтобы посмотреть списки служащих. Возможно, ей попадется какая-нибудь знакомая фамилия, которую она уже слышала от Хатча, и тогда можно будет навести справки. Но список оказался слишком длинный, чтобы прочитать все фамилии; она пробежалась по нему глазами, не нашла никого знакомого и снова вышла на улицу.

Сев на прежнее место, откуда по большим электронным часам на Парк авеню удобно было отсчитывать время, Розмари нетерпеливо поглядывала на проходивших мимо людей. Чужие мужчины и женщины находили друг друга, но Хатча по-прежнему не было, хотя раньше он никогда не опаздывал на свидания; во всяком случае – на свидания с ней.

В одиннадцать сорок она вошла в здание, и служащий из справочной направил ее в подвал, где в конце длинного белого коридора находился зал ожидания с современными черными стульями, абстрактной картиной на стене и единственной стеклянной телефонной кабиной. В кабине стояла симпатичная негритянка, но она быстро закончила разговор и вышла, приветливо улыбаясь. Розмари набрала номер своей квартиры. Однако дома никого не было. Тогда она перезвонила портье и выяснила, что для нее сообщений не было, а ее мужу звонил Руди Хорн, а не мистер Хатчинс. Розмари вынула еще одну десятицентовую монетку, чтобы позвонить Хатчу – там-то уж наверняка должны знать, где он сейчас находится. С первым же гудком трубку подняли и послышался взволнованный женский голос:

– Да?

– Это квартира Эдварда Хатчинса? – поинтересовалась Розмари.

– Да, а кто эта говорит? – Голос у женщины на тем конце провода был не старый и не молодой. «Сорок с небольшим, наверное», – решила Розмари.

– Меня зовут Розмари Вудхаус. Мистер Хатчинс назначил мне встречу в одиннадцать часов, но его до сих пор нет. Вы не знаете, он вообще придет?

Наступила долгая пауза.

– Алло! – взволнованно позвала Розмари.

– Хатч говорил мне о вас, – наконец ответила женщина. – Меня зовут Грейс Кардифф. Я его знакомая. Вчера вечером он заболел. Вернее, уже сегодня ночью.

У Розмари оборвалось сердце.

– Заболел?..

– Да. Он в состоянии глубокой комы. Врачи не могут понять, что происходит. Он в госпитале святого Винсента.

– Какой ужас! Я ведь только вчера разговаривала с ним, примерно в половине одиннадцатого, и голос у него был вполне здоровый…

– Я тоже с ним поздно разговаривала, и мне он тоже показался совершенно нормальным. Но уборщица пришла сегодня утром и увидела, что он лежит на полу без сознания.

– И никто не знает, отчего это произошло?

– Пока нет. Но еще рано. Я уверена, потом они выяснят. И тогда смогут лечить. А пока никто не может ему помочь.

– Господи, какой кошмар! – чуть не плакала Розмари. – С ним раньше ничего такого не случалось?

– Нет, никогда. Я сейчас еду в госпиталь, и если вы оставите мне свой телефон, я вам сразу же позвоню, как только узнаю что-нибудь новое.

– О, спасибо вам. – Розмари дала свой домашний телефон и спросила, не может ли она чем-нибудь быть полезной.

– Нет, спасибо. Пока ничего не надо. Я уже сообщила его дочерям, а больше для него ничего и не сделаешь, пока он не пришел в себя. Но как только понадобится ваша помощь, я сразу же дам вам знать.

Розмари вышла из здания «Сигрэм» и направилась на север по Пятьдесят третьей улице. Перейдя через Парк авеню, она побрела в сторону Мэдисон Сквер, размышляя о том, выживет ли Хатч, а если он умрет (какой эгоизм!), то найдет ли она себе еще такого же друга, на которого можно было бы полностью положиться. Потом Розмари задумалась о Грейс Кардифф. По голосу ей представлялась красивая женщина с сединой. Может быть, у них с Хатчем был роман? Может, эта стычка со смертью – а именно так это и окажется: не сама смерть, а только стычка с ней, – так вот, может быть, эта стычка подтолкнет их, и они поженятся? И в конце концов выйдет, что все было к лучшему? Может быть, может быть…