Айра Левин - Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко)

Розмари не нашлась, что ответить, и Дорис почувствовала себя неловко.

– Но, наверное, каждая беременность проходит по-своему, – спохватилась она и улыбнулась, пытаясь замять свою бестактность.

– Именно это он мне и говорит. Вечером она рассказала Ги, что доктор Сапирштейн осматривал Дорис только раз в месяц.

– Со мной что-то не так, – забеспокоилась она. – И он это знал с самого начала.

– Не будь дурочкой, – ответил Ги. – Он бы тебе все рассказал. А если не тебе, то уж мне-то наверняка.

– Да? Он тебе что-нибудь говорил?

– Ничего. Клянусь Богом, ничего.

– Тогда почему он хочет, чтобы я показывалась ему каждую неделю?

– Может быть, он сейчас всех так смотрит. А может, он проявляет к тебе больше внимания, потому что ты знакомая Минни и Романа.

– Нет.

– Ну тогда я не знаю, спроси у него самого. Может быть, ему нравится тебя осматривать, а ее – нет.

Через два дня она все же спросила об этом самого доктора Сапирштейна.

– Эх, Розмари, Розмари… Ну что я вам говорил по поводу ваших подружек! Разве я не предупреждал, что каждая беременность протекает по-своему?

– Да, но…

– И наблюдение тоже надо вести по-разному. Дорис Аллерт уже два раза рожала до нашей с ней встречи, и во время предыдущих беременностей никаких отклонений у нее не было. Поэтому ее и не надо было наблюдать так тщательно, как женщину, которая собирается рожать впервые.

– А вы разве всех смотрите каждую неделю, кто рожает первый раз?

– Пытаюсь, но иногда мне это не удается. С вами все в порядке, Розмари. Боль скоро пройдет.

– Я начала есть сырое мясо. Только немного его разогреваю.

– Еще что-нибудь необычное?

– Нет, – сказала она и про себя удивилась: разве этого не достаточно?

– Ешьте все, что вам захочется. Я ведь уже говорил вам, что у беременной женщины могут появиться самые разные вкусы. Некоторые даже едят бумагу. И перестаньте наконец волноваться! Я не держу никаких секретов от своих пациентов – жизнь и без того сложна. Я вам говорю чистую правду. Ну так как, вы успокоились?

Розмари кивнула.

– Передавайте привет Минни и Роману, – сказал он. – И Ги тоже.

Розмари читала уже второй том «Крушения» и начала вязать Ги полосатый красно-оранжевый шарф для репетиций. Забастовка, о которой так много писали в газетах, все-таки началась, но они практически не ощутили ее последствий, потому что большую часть времени сидели дома, лишь иногда по вечерам наблюдая из окна за толпами, медленно плывущими по улице.

– Эй, крестьяне! – кричал на них Ги. – Домой! Убирайтесь домой, да побыстрее!

Вскоре после того как Розмари рассказала доктору Сапирштейну о своем пристрастии к сырому мясу, она поймала себя на том, что жует сырое куриное сердце. Произошло это на кухне. Розмари посмотрела на свое тусклое отражение в хромированном корпусе тостера, потом опустила взгляд на руку и увидела полусъеденное сердце; по ее пальцам струилась кровь. Она тут же выбросила остатки сердца в мусор, открыла воду и смыла с ладони кровь. Потом, не выключая воду, наклонилась над раковиной и ее вырвало.

Попив воды, она немного успокоилась, умыла лицо, руки и тщательно вычистила раковину специальным средством, выключила воду, вытерлась и некоторое время молча простояла в задумчивости. Затем достала из ящика блокнот, ручку, села за стол и начала писать.

Ги, уже в пижаме, пришел к ней на кухню в половине восьмого. Перед Розмари лежала раскрытая кулинарная книга. Она выписывала из нее рецепты.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Составляю меню, – сказала она. – Для вечеринки. Двадцать второго января у нас будут гости. Через неделю. – Она поглядела на разбросанные по столу листочки бумаги и подняла один из них. – Мы пригласим Элизу Дунстан с мужем, Джоан с приятелем, Джимми и Тайгер, Аллана с подругой, Лу и Клаудию, Ченсов, Венделлов, Ди Бертиллона с его девушкой – если, конечно, ты хочешь их видеть, – Майка и Педро, Боба и Тea Гудманов, Каппов, – тут она жестом указала в сторону их двери, – и еще Дорис и Акселя Аллерт, если они смогут прийти. Дорис – это дочь Хатча, – пояснила она.

– Знаю, – ответил Ги.

Розмари положила листок на стол.

– Минни и Роман не приглашены. И Лаура-Луиза тоже. А также Фаунтэны, Гилморы и Визы. И доктор Сапирштейн вместе с ними. Это будет особая вечеринка – только для тех, кому меньше шестидесяти.

– Вот это да! – озабоченно покачал головой Ги. – А я-то в списке есть?

– Да, ты есть. И ты будешь барменом.

– О Господи! Ты и правда думаешь, что это будет хорошо?

– По-моему, у меня уже давно не было такой блестящей идеи – Может быть, сначала стоит посоветоваться с Сапирштейном?

– Зачем? Я просто собираюсь устроить вечеринку, а не переплывать Ла-Манш и не взбираться на Аннапурну.

Ги подошел к умывальнику, открыл воду и подставил под струю стакан.

– Ты знаешь, у меня ведь с семнадцатого уже начнутся репетиции.

– Но тебе ничего не придется делать, – ответила Роз-мари. – Просто быть дома и всех очаровывать.

– И готовить напитки. – Он поднял стакан и выпил.

– Ладно, бармена мы найдем. Того, который был у Джоан и Дика, – помнишь? А когда ты захочешь спать, я всех выгоню.

Ги повернулся и с сомнением посмотрел на нее.

– Я хочу видеть именно их, – пояснила Розмари. – Я не Минни с Романом. Я устала уже от всех этих стариков. Ги отвернулся и уставился в пол. Потом снова посмотрел на нее.

– А как твои боли? Розмари сухо улыбнулась.

– Разве я тебе не говорила? Через пару дней все пройдет. Так мне сказал доктор Сапирштейн.

Обещали прийти все, кроме Аллертов – из-за болезни Хатча – и Ченсов, которые уезжали в Лондон фотографировать Чарли Чаплина. Бармен тоже не смог прийти, зато он порекомендовал другого. Розмари отнесла в чистку свое длинное коричневое бархатное платье, договорилась в парикмахерской насчет прически, заказала вино, ликеры, лед и все необходимое для чилийской запеканки из даров моря Утром в четверг как всегда пришла Минни со своим полосатым стаканом и застала Розмари за разделкой крабов и омаров. – Как интересно! – заулыбалась она, устремляясь в кухню. – Что это?

Розмари объяснила, остановив ее в дверях.

– Сейчас я все это заморожу, а в субботу буду готовить. К нам придут гости.

– Решили повеселиться?

– Да. У нас много старых друзей, которых мы не видели уже сто лет. Многие даже не знают еще, что я беременна.

– Я могла бы помочь, если хочешь. Я умею хорошо накрывать на стол.

– Спасибо за предложение. Но я думаю, что управлюсь сама. У нас будет все а-ля-фуршет, так что мне почти ничего не придется делать.

– Пальто можно будет сложить у нас.

– Не стоит, Минни. Вы и без того для меня много делаете. Правда.

– Ну, если передумаешь, дай знать. А теперь пей. Розмари с отвращением посмотрела на стакан.