Зара Дар - Безликие

Ладно, буду считать, что такая вот канва сна нам предложена… Или не сон это? Такие реальные ощущения… слишком реальные для сна…

Хотя теперь и понятнее становится про 20 секунд на каждую ложку – после разморозки нельзя быстро есть.

Однако, что-то в желудок все-таки попало – я почувствовала, что болезненные судороги стихают.

Пора ли уже брать вторую ложку? Вот как понять – прошло ли уже 20 секунд?

Тут же рявкнула сирена – видимо решили помочь нам убогим, не чувствующим времени. Ладно, хорошо, что хоть так напоминают. Сначала поем, а потом буду разбираться – кто посмел меня заморозить и почему я так постарела. Если… если это – не сон.

А если это все – сон? Извращенцы Высшие придумали новое испытание для студентов?

Смогли внедрить такую долгую реалистичную последовательность восприятия и ощущений…

Нет-нет! Пусть этот ужас будет просто сном! Пусть это будет их уродский экзамен! Тогда выполню задания, так и не могу пока понять какие, проснусь и вернусь в свои 25!

Мне стало легче. Наверное, эта мысль пришла в голову не только мне. Потому что некоторые, я заметила, тоже немного взбодрились и стали поглядывать друг на друга. Подумали то же, что им все снится? Пришли к такому же выводу – во сне чего только не бывает, можно и потерпеть?

Сирена рявкала еще пять раз и… бурда в миске закончилась. Впрочем, голода я больше не ощущала. Да и если это сон, то все ощущения выдуманные, не стоит особо переживать о них. Хотя… Передо мной появился большой бокал с янтарным напитком, я опять почувствовала сильнейшую жажду и стала торопливо глотать прохладную жидкость. Трудно игнорировать жажду, пусть даже и выдуманную.

– Внимание! – опять Янцвек, – выпить надо все полностью, не спеша, но и не тормозя. Вы получили очень ценные пайки, выпить надо все, до капли.

Я стала глотать осторожнее. А утолю ли я жажду напитком из сна, если я хочу пить в реальности? Сильно сомневаюсь. Но… буду действовать по правилам этого сна, наверное это зачем-то надо.

Пью и украдкой поглядываю на остальных. Какие-то мы все странно тихие, молчаливые и безразличные. Почему? Впрочем, замечаю, что некоторые тоже изредка поднимают глаза и с интересом поглядывают на других. Оживаем?

Этот, пусть и виртуальный, прием пищи помог – в глазах все перестало расплываться, и я даже могу разглядеть сидящих напротив людей, точнее – остатков людей, те еще старые развалины. Все-таки так и не пойму смысла в этих уродских аватарках. Зачем?

Напротив сидит одиннадцать человек. С моей стороны, наверное, тоже одиннадцать. Получается нас – всего двадцать две ужасных пародии на людей. Кошмар какой-то.

Так и хочется закричать – Эй, комиссия! Охренели совсем? Зачем вы студентов окунули в старческое дерьмо? Что это за гребаная проверка?

Но я молчу. Как и все. Все сидим, молчим и думаем. Сложно, конечно, что-то обдумывать, когда нечем оперировать. В голове пустота, только несколько фактов здесь и сейчас да кусочки пазлов – воспоминаний болтаются в опустевшем мозгу и – все. Возможно, – пришла мысль, – хотят, чтобы мы почувствовали каково это – пролетевшая в один миг жизнь и никаких воспоминаний? Как это бывает с долго спящими? А на куя? В чем смысл? А сами-то, эти проверяющие пробовали примерить на себя такие вот аватары? Понимают ли они какой это кошмар для нас – внезапно стать немощными стариками? Вряд ли. Наверное, кто-то изобрел новый вид экзамена, а мы просто попались первыми для этого эксперимента…

Странно ощущать, что внутри меня почему-то не бурлит негодование, и протест не рвётся наружу в каких-нибудь действиях. Я внутренне возмущаюсь, конечно, но как-то вяло.

Если это сон – то не имеет значения, как я в нем выгляжу, наверное, а если реальность – то, возможно, нас накачали успокоительными, – думаю. Мне очень не хочется верить, что я такая и есть – тихая и пассивная размазня.

Кстати, а вон тот старикан, второй справа напротив, кажется мне смутно знакомым, нет не чертами лица. Сложно вспомнить молодое знакомое лицо, когда видишь печеное яблоко вместо лица и слезящиеся мутные глаза под лысым черепом. Просто когда смотрю на него, возникает ощущение, как будто у меня какая-то незримая связь есть с ним. Кто он? Еще один быстрый взгляд на него и замечаю табличку – а-семь-восемь, информативненько. В смысле ничего не понятно. Придумали дурацкие номера.

Мысленно пробую повторить. – А-семьдесят-восьмой. – И?…

В памяти ничего не проявляется. Были бы имена, хоть какая-то цепочка ассоциаций может быть, я и вытащила бы очередной кусочек пазла-воспоминаний. А так… номер – это просто номер, никаких воспоминаний не будит.

А мое имя?

Мэйра, – произношу мысленно, пробую к себе приставить и понимаю, что память все-равно молчит, как будто это – очередной ярлык, другой, не бэ-два-четыре, но тоже ярлык. Странно это все.

Внезапно меня озарило. Сон во сне! Вот что это! Для каждого уровня придумали свой ник, все просто!

Хотя догадка эта и не пробуждает мою память, по-прежнему ничего не помню, но мне становится легче и как-то немного теплее. Даже руки стали меньше дрожать.

Поглядывая на других, а понимают ли они что спят, вдруг замечаю, что сама стала объектом пристального внимания сидящей напротив бабульки.

Прямо чувствую на себе ее ощупывающий взгляд. Хотя она и изредка поглядывает на меня, но эти мгновения ее взгляда я ощущаю как прожектор, безжалостно освещающий всю мою старость и немощность.

Взглянув на нее, я не хочу больше смотреть, неприятное зрелище, и мне страшно даже представить, что я тоже вот так выгляжу.

Внезапно в голове шевельнулось какое-то воспоминание. Кажется тот, а-семьдесят восьмой который, он вроде бы был моим знакомым, может даже другом, что-то нас связывало. Пытаюсь еще напрячь память, но она молчит. Но долго задумываться не получилось.

– Всосали? Глотать не забывали? – опять Янцвек, издевается. – Взяли салфетки, вытерли лица и все остальное и бегом в зал профилактики, там все и узнаете. А грязнули пойдут спать!

Вытирать все остальное? О чем он? Я опять ненадолго поднимаю взгляд и тут же опускаю – как я раньше этого не заметила – у многих пища просто вываливается изо рта, а третий слева, напротив меня, вообще просто льет себе в открытый рот янтарную жидкость, которая благополучно течет ему на грудь и ниже. Лицо у него сосредоточенное, он, видимо “глотает”, пытается, но у него не получается, наверное еще никак не “отморозился”.

Ладно, по этому сценарию, канве, похоже, что мы действительно были в криосне. И может ему, по этому долбаному сценарию опять же, просто надо больше времени для “разморозки”.

Рядом с ним сидит тот противный толстяк. А глаза-то у толстяка оживленные, не как у других. Номер у него, бросаю взгляд и тут же опускаю глаза, номер у него эн-один-три, и он тоже смотрит на меня.