Леба Вафельникова - Без лица

Звук фагота похож на потягивание солнечным утром, когда никуда не нужно идти.

Флейта похожа на лёгкую морось летним вечером, когда воздух расслаивается на жаркую ткань и прохладное желе.

Кларнет, самый любимый, похож на стук колёс поезда, увозящего дорогого человека.

Слушая его, можно медленно поднять руки в стороны и подставить лицо ветру.

Скептицизм, с которым искушённые Саша и Паша живут изо дня в день, вместе пишут заметки и делятся своими околоромантическими увлечениями, не доходящими даже до верхнего слоя сердца, – просто чтобы были, чтобы поставить галочку в графе «эротическое взаимодействие с другими персонажами» – их скептицизм вызван отсутствием музыки.

Они могут слушать её сколько угодно, ходить на бесконечные концерты в Консерватории, в «Доме музыки», в самых известных залах Европы, где акустика подобна шёпоту на ухо, в котором самые важные слова, которых ты ждал столько долгих-долгих месяцев, – они могут слушать сколько угодно, но ничего не услышат, потому что любовь в музыке, а музыка – в каждом отдельном звуке, которые судить нельзя, которые нельзя вбивать в таблицы и оценивать с точки зрения композиционных особенностей.

Человеку, для которого другой человек – набор технических характеристик и больше ничего, не понять, как тепло может быть внутри от пёрышка, зацепившегося за рукав того, кто тебе дорог и без заслуг, и без медалей, и без чемпионского статуса.

И секрет совпадения мелодий между двумя людьми заключается не в том, что они сложились паззлом, а в построении любых интервалов между ними, даже если на какое-то количество тактов одна из мелодий исчезает и уходит в сольное произведение, чтобы затем с новой силой окунуться в тепло совместного звучания.

Начало действия объявлено, и за это торжественно поднимаются стаканы.

Эрик: На стене прекрасные блики в честь нашей встречи. (Глядя на оконное стекло) Яркие и почти не заметные.

Эля: (Перехватывая его взгляд) Какой-то геометрический узор, я бы смотрела на него вечно. Я бы написала о нём книгу.

Эрик: Так можно и написать.

Паша: (Усмехнувшись в стакан, отпивает) Напишите, господа.

Эля: Какие мы тебе господа.

Аня: Госпожа Юлия, передайте, пожалуйста, печешку мне с шоколадом.

Эля: (Передавая печенье) Извольте.

Аня: (С хрустом пережёвывая) Ах, какая печешка, не печешка, а загляденье.

Саша: Это пищевое рабство.

Егор: От него можно избавиться только с помощью тренировок. (Напрягает и показывает всем бицепс) Такой рукой не хочется брать быстрые углеводы.

Аня: (Поцеловав его в бицепс) Whatever.

Эля: (Взглянув на Эрика) Саша, а ты не находишься в экзистенциальном рабстве?

Саша: Хочу – нахожусь, не хочу – не нахожусь.

Эля: (С улыбкой) Как интересно, я бы написала об этом статью.

Паша: (Поворачиваясь в её сторону) Ты же киновед, какая статья?

Эля: (Похлопав его по голове) Какой киновед, такая и статья. Это просто выброс адреналина, немножко химии в голове.

Эрик: (Трогая пальцем край деревянного подоконника) В голове темнота.

Егор: Одно другому не мешает.

Аня: (Поднимаясь с места, внимательно смотрит на Егора) Я скоро вернусь. (Уходит в другую комнату)

Паша: (Напевно) В добрый путь! (Наливает себе ещё рома)

Егор: (Садясь поудобнее, обращается к Саше) Так что там с твоими экзистенциальными исканиями?

Саша: (Отпивая из стакана, вопросительно поднимает брови) Какими исканиями?

Аня: (Выйдя из другой комнаты с пухлым пакетом, идёт по кухне к входной двери) Я скоро вернусь. (Выходит из дома на улицу)

Егор: (Подмигнув уходящей Ане, смотрит на Сашу) Что?

Саша: Так какими исканиями?

Егор: (Пожимая плечами) Я думал, ты в поисках экзистенциального ответа.

Эрик: (Убирая пустой стакан со стола) Кто-нибудь проголодался?

Саша: Я, скажем так, обрела определённый покой благодаря постоянно работе над собой.

Эля: Я бы съела сырку.

Эрик: (Доставая из холодильника тарелку с нарезками) Приятного. (Ставит тарелку на стол и берёт с неё ломтик сыра)

Егор: (Взяв с тарелки ломтик сыра) А звучит так, будто ты всё равно переживаешь. (Жадно ест)

Саша: (Раздражённо) Я не переживаю. (Берёт с тарелки ломтик колбасы, откусывает и с ненавистью жуёт) Я контролирую себя!

Паша: (Молча пив до этого, берёт ломтик колбасы) Тебе ли не знать, что отдых и есть напряжение всех мышц.

Егор: (Выпучив глаза) Мне бы ваши проблемы.

Некоторое время все молча жадно едят и пьют.

Эрик: В холодильнике куча еды, а я хочу покурить трубку на крыльце.

Егор: (Продолжая есть, поднимает на него глаза) Приятного.

Саша: Приятного.

Выйдя из дома, Эрик прикрыл дверь и остановился у края крыльца, руками опираясь на перилла.

Темнота и прохлада тут же обволокли его, скрывая под собой его горящие щёки.

Эрик запрокинул голову и сосредоточился на ощущении ветра в своих волосах.

Постояв так немного, он зажмурился и опустил голову вперёд.

Правый локоть упирался в перилла, а левую руку Эрик разогнул и свесил вниз.

Он медленно – сознательно замедляя движения ещё больше – спустился с крыльца и остановился, чтобы посмотреть на звёзды над головой.

«Где-то там, – сказал голос в его голове. – Летает мой спутник. Он хранит страхи и мечты, он один останется после меня. Ни статуй, ни изобретений. Просто чувства, парящие в невесомости».

Эрик пошёл во двор, дальше, к высоким – давно уже выше него – деревьям, растущим вдоль забора. Остановился, запрокинув голову, посмотрел вверх на звёзды.

Пожалел, что с собой нет карты звёздного неба.

Он достал из кармана кофты трубку с табаком и попытался прикурить, крутя колёсико зажигалки плохо слушающимися пальцами.

От рома очень хотелось пить.

Когда наконец получилось раскурить табак, Эрик снова посмотреть вверх.

Там, среди звёзд, плескалась темнота, будто смотришь не на космическое пространство, а на ночное море между Данией и Швецией.

В табаке очень сильно чувствовался вкус вишни.

Докурив, Эрик вытряхнул пепел из трубки и тяжело вздохнул: если бы сейчас у него была возможность искупаться в озере, вечер стал бы гораздо приятнее.

Глядя на пар, идущий ото рта, Эрик ещё раз глубоко вздохнул и посмотрел в сторону бытовки – на другом конце двора светилось её окно.

Эрик потёр лицо ладонями и увидел темноту с красными пятнами.

Убрал ладони от лица – снова увидел окно, светящееся в бытовке. А окно правое, в той части, где находится душ.