Роман Бенц - После Второго Солнца

Леха вновь засмеялся. Он пребывал в легкой эйфории, то ли от эффекта лекарства, а может, из-за приятного чувства полного отсутствия боли. Влад заметил, что тоже хотел испытать подобное ощущение. После того как швы были наложены, Люба обработала более мелкие повреждения все тем же желтым раствором и затем перевязала плечо серым потрепанным бинтом.

– Просто отлично себя чувствую! Только полежать бы немного,– с каждым словом все менее бодро произносил довольный Леха. А затем и вовсе завалился на бок у костра и тут же моментально уснул, едва успев надеть свою коричневую рубашку. А Влад во время мытья рук в небольшой железной миске обратился к Любе:

– С ним все в порядке?

Тщательно обрабатывая инструменты, Люба, не отвлекаясь, отвечала:

– Возможно, для его веса я ему дала слишком много порошка. Но ничего страшного, побалдеет и будет спать до утра, а заодно и рана под повязкой заживет немного. Ты закончил?

Вытерев о себя руки, Влад подвинул миску Любе, а сам отправился к Ивану, который в это время вместе с Виталием занимался приготовлением горячего ужина из остатков их общих припасов. Над костром была установлена тренога из обугленных досок, и в глубоком котелке что-то побулькивало, источая приятный аромат, из-за которого у Влада тут же заурчало в животе. Ужин прошел в полной тишине, все были слишком заняты важным делом, да и говорить больше было не о чем. А после вечерней трапезы было решено лечь спать, но по очереди. Несмотря на оказанную друг другу помощь, Влад и Иван не желали полностью расслабляться в обществе малознакомых людей, и поэтому первым ушел на отдых Влад. В силу нехватки тряпиц, пригодных в качестве лежанок, постель пришлось делить вместе с компактным Лехой, который, вдобавок к своей скудной комплекции, свернулся калачиком и крепко спал, обхватив себя за бока. Устроившись поудобней и укутав голые стопы, Влад медленно лег на бок и мысленно приготовился к самопоеданию своими ужасными мыслями. Но как только он коснулся головой «постели», то сразу понял, что ему сейчас ничего не хочется, в том числе и думать. Всего-навсего у него не осталось на это никаких сил, ведь день был очень трудным. Поэтому нужно было только закрыть глаза. Со стороны соседей в дозоре осталась Люба, что сидела возле своего сына и гладила его по голове, попутно напевая что-то очень похожее на колыбельную. Ее тихий успокаивающий голос можно было услышать даже сквозь разъяренный вой ветра и поддаться его чарам. Только сомкнув глаза, вольный человек тут же ощутил мягкий тычок в живот, после чего в лицо ударило чье-то не самое приятное дыхание, а по щеке проползло что-то теплое и шершавое. Это был волчонок, который желал прилечь рядом с теплыми людьми и немного вздремнуть.

– У тебя появился новый друг,– тихо произнес Иван, сидя у костра.

Самая долгая ночь

– Вот и отмучался, —с искренним сожалением подытожил Влад. Он наблюдал за тем, как Иван и Виталий аккуратно погружали тело, завернутое в тряпье, на дно свежевырытой могилы. Стоя по голень в луже, Виталий безмолвно смотрел на покойника. С трудом наклонившись, отец дрожащей рукой попытался снять ткань с лица сына, чтобы посмотреть на него в последний раз. Но Иван схватил руку Виталия и как можно спокойнее тихо произнес:

– Может, не стоит?

Немного помолчав, Виталий с трудом сглотнул и ответил:

– Я видел его, как только он появился на свет, и должен увидеть, когда он его покидает.

Бережно, будто бы стараясь не тревожить человека, который уснул вечным сном, Иван помог аккуратно снять с лица Артема мешковатую ткань. Затем он выпрямился и выбрался из могилы. В этот день погода успокоилась, не было ветра, а о вчерашней буре напоминал холод и свежевыпавшие серые сугробы. И несмотря на эту тишину и спокойствие, воздух был наполнен гнетущим ощущением утраты и непонимания перед несправедливым течением судьбы. Держа в руках траншейную лопатку, Влад краем глаза наблюдал за процессией. Виталий с трудом присел и смотрел в глаза своего сына. В этот момент молодой человек недоумевал, откуда у отца нашлось столько сил, чтобы смотреть на тот ужас, что постиг его ребенка. Все та же бездушная гримаса с застывшей улыбкой и едва раскрытыми глазами смотрела в вязкое серое небо. Лицо будто было вытесано из камня и приобрело заостренные черты, вовсе это был не человек, а скульптура или все та же кукла, которая на этот раз не проявляла признаков жизни. Чем дольше вольный человек смотрел на это, тем хуже ему становилось, и он уже прекрасно понимал,к чему это приведет. Схватившись рукой за глаза, он начал их тереть, стараясь не поддаваться влиянию навязчивых мыслей. Но чем больше он пытался не придавать им значения, тем сильнее они наступали. На этот раз Владу вновь помогли вырваться из цепких когтей этого зла, что терзало его душу.

– Подай руку,—прохрипел из неглубокой могилы отец, что закончил безмолвное прощание со своим сыном.

Выдохнув, ощутив недолгую свободу и душевное облегчение от нахлынувших мыслей, молодой человек схватил за руку Виталия и рывком вытянул его. Не нарушая столь тонкого душевного момента, трое мужчин стояли вокруг захоронения. И в этот момент каждый из них размышлял о своем. Метнув окурок в сторону, Виталий взял у Влада лопатку и, не глядя на путников, хрипло произнес:

– Не хочу вас больше задерживать.

После чего принялся засыпать могилу землей вперемешку со снегом. Иван хотел предложить свою помощь, но Влад схватил его за плечо и кивнул в сторону трансформаторной будки. Оказавшись внутри убежища, Влад и Иван ненадолго присели у костра, так как за полчаса рытья могилы они успели подмерзнуть и перед новым броском в сторону города желали взять от этого небольшого костра максимум тепла. К этому времени Леха, сложив свои пожитки в сумку, играл с волком, который шутливо пытался прикусить его за руку. Люба в этот момент сидела в самом дальнем темном углу будки и перебирала в руках вещи, некогда принадлежавшие ее сыну. С самого утра она так и не проронила ни слова. Закинув за спину свой «бездонный» рюкзак, Леха пошатнулся под его весом, будто пьяный, после чего подошел к своим подопечным и устало произнес:

– Нам пора.

Даже в этом полумраке, освещаемом небольшим костром и вязким серым светом, что, будто жир, просачивался снаружи, было видно, что проводник был не в самой лучшей физической форме. Кожа на его лице была словно натянута на небольшой череп и имела бледновато-желтый оттенок, глаза еще глубже провалились внутрь. И для себя Влад отметил, что, возможно, этот парень выглядел так же и в момент их первой встречи, а сейчас все лишь немного усугубилось.

– Ты чего шатаешься-то? —спросил Иван.