Zak Dummy - Когда богу стало скучно. Том 6

Смотря в пол, я постукиваю дулом пистолета по подоконнику. Взгляд прыгает от одного узора на паркете к другому, пытаясь как можно лучше сосредоточится на потоке мыслей. Мне нужно успокоиться перед шагом, который навсегда изменит мою жизнь. Даже может она прервётся скоро из-за выбора, который я могу принять, как и жизнь моей команды.

“Поглощённые люди ничем не отличаются от зомби. У них нет собственных мыслей, лишь эхо внедрённых извне установок. Они живут, а их организм работает, даже не осознавая, что приказы ему отдаёт уже совсем другое сознание, другая вселенная.

Да это вполне нормально, ведь не многие люди способны жить автономно, отстранившись на совсем от влияния авторитета. Это не слабость, а просто облегчение жизни. Поэтому я считаю, что пропаганда – это нормально и я даже сказал бы хорошо. Она помогает человеку пропустить этап формирования ценностей и целей на который обычный человек бы затрачивал просто невообразимое количество времени и сил”

– Капитан?

Я не сразу поднял голову. Медленно взглянув на бородатого Гноми, чей взгляд взволнованно бегает по моему лицу, старательно обходя глаза.

“С того случая он так и ни разу ни посмотрел мне в глаза. Боится? Или же не хочет, чтобы я обнаружил ненависть и брезгливость в нём ко мне?”

– Что?

Лениво, чувствуя, как качающиеся ноги отнимаются, ответил ему, почесав рукояткой пистолета зудящий висок.

– М-мы готовы.

Непроизвольно выровнявшись, когда наши взгляды всё же встретились, он напрягся.

– Хорошо.

Вернулся к созерцанию пола, но затем опять посмотрел на него.

– Пистолеты?

– Один у меня и один у Чанко.

– Патроны?

– Семь и шесть.

– Малова-то.

Хрустнув в немом раздражении шеей, я осмотрел пистолет в руке.

“И так было туго с оружием, но с тех пор, как появились эти фанатики его и вовсе уже невозможно достать”

В один день, словно из воздуха, появились эти последователи какой-то религии. Тот ещё сброд, которым заправляет глава. Не знаю, что у него в голове творится, раз он додумался до подобного.

“Раньше огнестрельное оружие было не так важно, разве что чтобы использовать, когда окажешься в смертельной опасности. В других ситуациях оно практически бесполезно. Ведь убив с него ходячего все равно ничего не получишь, да и других мертвецов привлечь на раз два.

Так что не многие пользовались ими, разве, что охрана, но сейчас, когда практически все гоблины и ходячие исчезли из города, оружие вдруг начало пропадать. Охранники уже ходят лишь с дубинками, единицы имеют один пистолет с пятью патронами, за которые им нужно каждый день отчитываться”

Ходят слухи, которые я уже успел подтвердить с неделю назад, что всё оружие изымает новая религия, что за короткий период своего существования успела прославиться убийствами, запугиваниями и подобной мерзостью. Я даже слышал, что у них есть специальный отдел под названием инквизиция, занимающаяся пытками неугодных.

У них ещё нет определённого названия. Кто-то называет Дхализмом в честь мессии из книги о судном дне, кто-то Шолфер по мотивам одной давней легенде о возрождении душ. Есть ещё далеко не одно название, но эти две самые популярные.

– Но ничего. На него хватит и этого.

Выпленув скуренный окурок, который уже начал невыносимо горчить, я встал, решившись на очередной взвод курка.

“Пора закончить со всем этим дерьмом”

Холодок прокатился по шее. Я воспринял это, как дыхание смерти.

= Ч

Лёгкие горят так сильно, что слёзы непроизвольно стекают по холодным щекам. Пальцы на ногах обледенели. Такое чувство, что если посмею пошевелить ими, они просто отваляться, словно отказывая повиноваться хозяину, что довёл их до этого состояния. Иногда моргания я вижу силуэты на потолке. Они полупрозрачные, а их тела не имеют определённой формы.

Они смотря на меня, точно желая покрасоваться.

– Капитан? Эй, капитан. Ты слышишь меня? Капитан?

Взволнованный голос Гноми, эхом достиг ушей, а его размытое лицо, заросшее бородой, мельтешит перед глазами, перекрывая любопытные взгляды странных существ, в существование, которых я всё же ещё сомневаюсь.

Я чувствую беспокойство мужчины, нависшего надо мной. Хочу успокоить его, но не могу. Тяжело открыть рот, не то, что скинуть с себя толстое одеяло, пропитанное потом. Стоит только попытаться его приподнять, как руки начинает ломить, точно молотком ударяют по локтям, а неприятный запах ударяет в нос.

“Гноми”

Неприятное ощущение липкости кожи, к которой прилипает одежда, заставляет морщится.

– Ххххааа.

Звук выстрела прогремел прямо перед ухом, заставив неожиданно зажмуриться. Дрожащая рука вспомнила как держала пистолет, чьё дуло так безразлично смотрело на подростка с выколотыми глазами.

Они так же дрожали тогда, а Гноми так же был возле, смотря на меня таким же взглядом, словно отец, взволнованный выбором сына. Отец, которого у меня никогда не была.

Меня ведь воспитала лишь мать, и то так, как может воспитать только слабая ментально женщина, залетевшая по неосторожности в шестнадцать лет.

С самого детства, я был предоставлен лишь самому себе. Сам собирался в школу пока мама спала после очередной пьянки, а приходя заставал пустую квартиру.

Отца я в жизни не видел. Он видимо не особо горел желанием увидеть собственного отпрыска, да как и я собственно. Алименты платил и то хорошо, хотя большая часть не доходила до меня.

Мать находила им лучшее применение. Как например тратить их на своих хахалей, которые иногда имели привычку поколачивать меня.

– Боже. Чанко, неси аптечку, он плохеет. Температура блять за сорок. Зови врачиху, срочно.

“Не беспокойся. Отлежусь денёчек и всё пройдёт”

Хочу сказать это, но даже не нахожу силы разомкнуть губы. Не хочу, чтобы он беспокоился. Я понимаю, что он сейчас испытывает, через что опять проходит. Как-то давно, он так же лишился сына. Они с семьёй жили в деревне так, что когда приехала скорая было уже поздно.

Мальчик просто умер. Его жена, не найдя в себе силы покончила жизнь самоубийством. Повесилась пока его не было дома.

Он как-то рассказал мне эту историю по-пьяне. На его глазах сверкали слёзы. Помню, как он, взяв меня за затылок, так по-отцовски, сказал мне.

– “Я не хочу, чтобы они умирали поэтому и сам продолжаю жить. Пока я живу, пока несу воспоминания о них здесь”

Тут он показал на грудь.

– “Они продолжают жить. Они умрут лишь со мной, а когда я умру, я буду жить в тебе, сынок”

Тут он уже грубо, но так случайно спьяну, ткнул меня в грудь указательным пальцем.

– “Так, что не помри раньше меня, сына”

Дрожь заставляет стучать зубами, пока перед глазами пролетает вся жизнь.