Андрей Бархударов - Сансара, тормози!

Светлана рассказала Валерию, а именно так зовут ее мужа, о приеме у нас. Во всех деталях, разбив речь на роли. Даже пыталась подражать интонациям и голосам. Но Валерий был скептиком и, скажем так, ходил по земле. Тем не менее, перемены, произошедшие со Светланой, заставили его призадуматься. Он для себя решил: правда – не правда, может, гипноз какой, но такая жена ему нравится больше и если эти экстрасенсы помогли наладить мир в семье, то пусть делают, что хотят. Но что любопытно, сам, сославшись на какие-то очень важные дела, сбежал до нашего прихода, чем изрядно всех повеселил.

Мы прошли в дом. Нам навстречу выбежал с веселым лаем белый карликовый шпиц с розовым языком наперевес, а за ним совершенно чудесная девчушка с абсолютно синими глазами. Будто ребенок сошел со страниц Дюны Фрэнка Герберта. Белые волосы и синие глаза, ну что еще может быть чудеснее? Белоснежный шпиц и маленькая блондинка с синими глазами. Просто фантастика. Мы с Глашей замерли и с умилением наблюдали за этой картиной. Потом нам пришлось спуститься с небес на землю, потому как шпиц подбежал ко мне, встал на задние лапы, стал требовательно тявкать и проситься на руки. При том, что синеглазая красотка, не добежав до нас пару метров, резко остановилась, потратила секунду на рассматривание и оценку гостей, решительно шмыгнула носом и подбежала к маме. Она обхватила мамину ногу и тихо спросила:

– Мама! А кто эта тётя?

– Это Глафира и Павел. Они пришли к нам в гости. Сейчас чай с тортиком будем пить. А ты хочешь тортик? – спросила Светлана.

– Хочу! – сказало блондинистое чудо. – Дядя страшный. А Глафира, она кто?

– Алина! – строго сказала Светлана. – Так не красиво говорить…

– Светлана! Не обращайте внимание! – сказала Глаша, рассмеявшись. – Просто Алина еще ребенок. А у детей чистое зрение. Они видят духовный облик людей. Жаль с годами это почти у всех проходит. Вот она и увидела наши духовные образы. Павел и вправду в духовном мире выглядит страшновато, но это его призвание и тут не до красот и бантиков.

Алина немного успокоилась, но все равно продолжала держаться поближе к маме. Мы прошли в гостиную. Рассевшись в удобных креслах, подождали, когда Светлана принесёт угощения. Алина умастилась на диван и, переводя взгляд с Глаши на меня, внимательно нас изучала. Интерес перемежался со страхом и недоверием. Детская непосредственность умиляла, вызывала приятные эмоции и будила воспоминания. При этом комок шерсти, которого, как выяснилось, звали Арчибальд или попросту Арчи, сидел с ней рядом и неотрывно смотрел на меня.

– Светлана! – сказала Глаша. – Покажите мне дом. Давайте только начнём с детской. – Глафира глянула на Алину и спросила у нее:

– Покажешь мне свою комнату?

Стремительной молнией сначала ребенок, а за ней белый комок шерсти метнулись к Глафире. Алина схватила Глашу за руку и потянула ее в коридор. На что Светлана растеряно спросила:

– А как же чай?

– Все потом! – жестким, не терпящим возражений тоном, – сказала Глафира. И все, гурьбой пошли куда-то по коридору.

Я услышал, как весь этот кагал 5поднимается по лестнице на второй этаж и налил себе чаю. Я был пока не нужен. Сначала рекогносцировка. А танки? Танки сейчас будут заправляться чаем и выйдут на поле боя потом. Я с удовольствием взял в руки чашку из хорошего костяного фарфора известного и весьма дорогого бренда. И чай был хорош, а фарфор был вовсе чудесен. Мне очень нравится красивая посуда. При том, что современные изделия веют каким-то холодом. А вот то, что было сделано лет тридцать и более назад, всегда уютнее, что ли? Хотя, возможно, это просто моя старость подкрадывается со стариковским ворчанием и капризами.

Знаете, иногда во мне просыпается такой брюзга, что я даже сам пугаюсь. Когда замечаю за собой подобное, то сразу в голове всплывают образы каких-то дедов, которые бьются клюками за очередь в районной поликлинике. Это меня сразу отрезвляет и возвращает в реальность. Несмотря на свой весьма почтенный возраст, я выгляжу моложаво и достаточно бодро. А внутри меня точно живет ребенок. Озорной и жутко любознательный. Но это тайна, о которой известно только самым близким. Из близких же у меня только Глаша и Барби. Ну Барби это не совсем Барби. Настоящее его имя Барбитурат, и я вас с ним уже знакомил. В остальное время я бесогон, воюющий с нечистью, разрушающий колдовство, освобождающий от проклятий. Суровый и до безобразия серьезный. А теперь чай!

Минут через двадцать я услышал приближающийся шум и тут вся компания ввалилась в гостиную. Алина вела за руку Глашу и было видно, что не отпускала ее на протяжении всего крусейда 6. При этом Алина Глафире оживленно, как старой знакомой, рассказывала о каких-то своих очень важных умозаключениях и объясняла, как правильно закутываться в одеяло, когда бабайка выходит из шкафа. Глаша внимательно слушала и кивала головой, соглашаясь с каждым словом белобрысого специалиста по борьбе с бабайками. Потом Алина взглянула на меня и сказала Глаше:

– Если не будет получаться, его попроси. Он научит.

Мы с Глашей засмеялись. При том, что Светлане было совсем не весело. Видно, все, что она принимала раньше за детский лепет и фантазии, в ее голове начало складываться в ясную картину и страх начинал захватывать ее душу.

– Ну давай! Теперь твоя работа. – сказала Глафира, обращаясь ко мне.

– Да! Давай! – тут же подхватила Алина и выжидательно посмотрела на меня. Светлана хотела что-то сказать, но я жестом остановил ее.

– Рассказывай, где, кто и сколько? – попросил я Глашу.

Глаша задумалась и сказала:

– Даже не знаю, с чего начать… В детской двое. Один из них очень зловредный и вечно голодный. В спальне один, тоже здоровый, один в кабинете, тут в гостиной три. Один из них тот, что учиняет склоки. Да и мелочи всякой по углам да щелям тьма. И еще! Чуть не забыла. У входа сидит один жирный пурец. Отбивает охоту у мужа домой возвращаться. Ну этого подселили завистники. А остальные всё их домашнее, так сказать. Благоприобретенное.

– Понятненько! – сказал я. – Пойду поработаю.

– Я с тобой! – раздался, хоть и детский, но весьма решительный голос.

Светлана тут же вскинулась от каких-то своих дум и строгим голосом сказала:

– Алина! Ты посидишь с нами, пока дядя Павел посмотрит и прогуляется по нашему дому.

Алина подбоченилась, скорчила очень хитрую мордашку и спросила:

– Кого по ночам пугают? Тебя или меня? Я покажу дяде, где они прячутся днем, – и потом без обиняков спросила меня: – А как тебя мама в детстве называла?

– Паша! – немного опешив, сказал я.

– Па-ша! – как бы пробуя на вкус мое имя, сказал Алина. – Хорошо, Паша! Пойдём, я тебе все покажу.

Я успокаивающе улыбнулся Светлане и под белоснежным конвоем двинулся в коридор. Мы поднялись по лестнице и Алина потянула меня к дверям своей комнаты. Подойдя к ней, взявшись за ручку, замерла. Взглянула на меня и спросила: