Роман Б. Близнецов - Плетение своей судьбы. Том 1

***

Все две недели Верб честно пытался меня учить. Все две недели, я честно пыталась его понять. Я не видела особой разницы в его «обучении» и своей жизни до него.

Быть наблюдательной? Разве это сложно? Мне и так постоянно приходилось этим заниматься, иначе количество паскудных дней увеличилось бы втрое. Просто кому-то везло больше, чем мне.

Развивать память на лица, голос, походку? Не вопрос. Такое в жизни мне точно пригодиться. Не раз случалось, что я попадала в откровенно глупые ситуации, когда переодетого и намерено шепелявящего одноклассника не узнавала.

Самой использовать те же методы? Без проблем. Главное практиковаться больше.

Молчать обо всем, что я узнаю от него? Проблема? Нет. Мне и делиться-то не с кем. А родные, даже если и заметили во мне изменения, списали все на переходной возраст. К тому же это было действительно познавательно. Я даже не подозревала, что мой голос может настолько изменяться. Сначала, практиковалась на одноклассниках, пока Верб не дал по шапке. И переключилась на незнакомцев, что было не так интересно.

Составить список всего, что может отвлечь внимание, от лица, голоса, походки? Сложно. Потому, что этот список может быть бесконечен. Написать наиболее распространенные? Ну, наблюдательность мне в помощь.

Придумать позывной? А-а, как? Исходя из совокупности всех знаний?!! Потому, что завтра экзамен и там не следует использовать настоящее имя?

И пригрозил, если я не смогу придумать сама, то за меня это сделает он. И не факт, что мне понравиться.

***

Вот и настал этот день. С самого утра меня колотил мандраж, который хоть как-то меня взбадривал. Во-первых, что это будет за экзамен? Во-вторых, я из-за него вынуждено пропускала школу. Чего до этого никогда не делала. А вообще, я была не выспавшаяся и не отдохнувшая. Поэтому даже не заметила, во что оделась. А когда заметила, было поздно. Я была в школьной форме. Клетчатая юбка и розово-бежевая блуза, ставшая такой от плохо отстиранной краски. Мама сказала, что до конца учебы осталось совсем ничего, поэтому и так похожу. От этого ещё никто не умирал.

С Вербом мы встретились в том же парке.

– Ну и как к тебе теперь обращаться?

– Неви, – смутилась я, боясь, что он засмеется, но заставила себя продолжить. – Сокращенно от невидимки.

– Сойдет. А я Верб, – он на полном серьезе пожал мне руку. – Сокращенно от вербовщика. Приятно познакомится.

– А? В-взаимно, – захотелось его спросить, почему вербовщик? А главное кого это и куда он вербует? Ведь этого я так и не поняла.

– Ну, что пошли. Я буду тебя сопровождать.

– А ты точно уверен, что я сдам?

Он критически меня осмотрел.

– Ну, стопроцентной уверенности, конечно, нет. Но там, для перспективных и подающих надежды абитуриентов, есть курсы и лекции. Главное, проходной бал набрать.

– Ну, хоть сейчас можешь сказать, что это за экзамен?

– Не здесь.

Интересно, там нужны ручки и тетрадки? С другой стороны, если он меня сопровождает, то должен был всё это предоставить или предупредить взять. А может это очередное задание и я должна была сама догадаться? А теперь как-то неловко спрашивать. Ладно, если что, у экзаменатора попрошу, и пусть Вербу будет стыдно.

2 Часть. Неви

Мир Данея. 0 по каталогу ЦИМа. База

Верб привел меня к воротам…Института? Да, точно, обычный агротехнический институт.

– А теперь, слушай меня внимательно и выполняй всё то, что я говорю. Даже если оно покажется тебе странным. Понятно?

Что тут не понятного. Уже, можно сказать, привычно. Делай всё точно по инструкции, а о причинах подумаешь потом.

– И постарайся контролировать свои эмоции или хотя бы мимику. Я понимаю, это будет трудно, если вообще возможно. Ну, главное я тебе предупредил.

Этим он меня ещё больше заинтриговал.

– Итак, стань спиной к воротам. Вот так. Теперь сделай шаг назад. И влево.

Верб и сам все это проделывал, и по нему можно было сверяться, правильно я делаю или нет. Правда, сам он при этом глаза закрыл.

– А, мне глаза закрывать обязательно?

– А? Нет, это я так, чтобы сосредоточится. Теперь, всё надо делать быстро, так что запомни, и всё сделай сама, ясно? Медленный шаг вправо, резкий шаг назад и разворот через левое плечо.

Если сделать ещё один шаг назад, то я гарантировано упрусь в створки ворот. А с разворотом вообще в него носом уткнусь.

Но после первого же шага сложилось впечатление, будто я зашла за прозрачную и невесомую, едва дрожащую волнами ширму. Ощущения были настолько нереальными и малопонятными, что шаг назад получился сам собой. «Ширма» уплотнилась, отрезав и звуки. Как под воду окунулась. А-а, куда теперь? Налево, направо? Поворот через левое плечо? Наверное, через него, как при движении, когда нечисть отгоняют.

Картинка перед глазами закрутилась, как у человека на карусели. И не устояв, я упала.

– Ну вот, мы на месте, – изрек Верб, помогая мне встать.

Ага, на месте, с другой стороны ворот.

– А нельзя было войти, как все нормальные люди, зачем этот цирк?

– Тогда бы мы попали на территорию обычного института.

– А нам нужен необычный? – ухватилась я за слово, пристраиваясь к неспешному шагу Верба.

– Я думал, ты спросишь, что это сейчас было?

– А смысл? Ты же мне всё равно не ответишь.

– Ну, хоть бы испугаться могла, для приличия. А то я начинаю за тебя беспокоиться.

– Ага, жутко страшно, – тихо прошептала я, наблюдая, как недалеко от нас, один парень из группы подростков, пропал, будто провалился в невидимое окно. Старший человек из группы, что стоял рядом, просто протянул туда руку и «достал» его уже мокрого и трясущегося. Отвесил подзатыльник и обернулся к нам.

Что там Верб говорил? Делай вид, что ничего странного не видишь? Легко сказать. Я же вижу. А вот те студенты, вроде нет. Или хорошо притворяются? Нет, возразила я сама себе. Даже когда рядом с людьми бегает бездомная собака, и она всем уже привычна, и уж точно, безразлична, на неё всё равно обращают внимание. Взглядом, движением, мимикой. А эти никак не отреагировали. Почему? Вопрос я переадресовала своему сопровождающему.

– Потому, что наш институт «наложен» на этот, обычный. И увидеть его могут только те, кто вошли таким же способом, как мы. Ну, или если они снимут медальоны, что делают их незаметными. Но во время учебы это запрещено делать. Тот, кто нарушает этот запрет, навсегда нас покидает.

– Но, – у меня задрожали губы, от предположения, – если он не нарочно снимет, если его заставят, или кто-то другой это сделает?

– Значит, наоборот, – невозмутимо ответил он. А здесь Верб по-другому разговаривал. Может он, наконец, ответит на мой вопрос? А что я вообще, хотела у него спросить?

– Ты хорошо запомнила свои ощущения при входе?