Данил Елфимов - Абонент снова в сети

Абонент снова в сети

Я найду путь-дорожку, чтобы вам отомстить.

Я копил свою злобу – невозможно простить

Три загубленных жизни. Убив просто так,

Вы глумились потом. Говорили – Пустяк!

Поселю в ваши души ужасающий страх!

Оглянись, человече! Я в трёх метрах, в кустах!

Справедливость на свете по-моему есть!

Это не преступление – кровная месть!

Ю. Г. Печерный «Кровавая месть»

И мне безумие дано

За этим явственным пределом,

И я взрастил его зерно

В моём уме осиротелом!

К. Н. Льдов «И мне безумие дано…»

Глава 1

В моём кабинете было темно и тихо. Большие алые шторы закрывали собой не менее большие окна с чудесным видом на широкую ленту реки, на берегу которой расположился наш дом. Приятную слуху тишину нарушало лишь равномерное тиканье настенных часов, клацанье кнопок на клавиатуре и моё дыхание, смешавшееся с вздохами и еле слышным шёпотом. Я сидел на деревянном стуле с мягкой обивкой и непрерывно смотрел на ярко светящийся экран монитора, читая только что написанные мною строчки. «Справедливость восторжествует, ибо преступник не окажется безнаказанным за своё деяние». С таких слов начиналось очередное моё произведение. Примерно около двадцати страниц были полностью готовы, и сейчас я вслух перечитывал их, находя и исправляя ошибки в тексте.

Главным героем моей новой повести являлся типичный полицейский – поношенный судьбой человек, обладающий немного иными взглядами на жизнь. Его профессиональная цель – отлавливать преступников в городе, его жизненная цель – пронести в своих руках справедливость, даруя её всем тем, кто нуждался в ней. Да только дар этот умыт в крови и человеческих страданиях, ведь иные способы укоренения несправедливости кроме как убийства ему неизвестны.

За закрытой дверью послышались приближающиеся шаги. Дверная ручка медленно повернула вниз, щёлкнула задвижка, и дверь, скрипнув, открылась. Жёлтый свет, исходивший из холла, поначалу обрушился на книжный шкаф, находившийся с правой стороны от моего письменного стола, затем, по мере увеличения открывшегося дверного проёма, прямоугольником лёг на меня. Этот была Лиля, облачённая в махровый халат, под которым таилась ночная рубашка. Сильный аромат свежеприготовленного кофе ударил прямо в нос.

– Похоже, ты не собираешься спать? – с порога спросила она своим нежным голосом.

– Твои догадки абсолютно верны, – не оборачиваясь, ответил я.

Лиля печально вздохнула и подошла ко мне, поставив кружку с кофе на стол.

– Я именно это и предполагала…

– Хорошо.

– Хорошо?! – в её голосе чувствовалось удивление. – Что же в этом хорошего?

– А что плохого?

– Что плохого?! Сам посуди: ты всё своё свободное время сидишь за компьютером, печатая тексты, вместо того чтобы выйти на улицу, подышать свежим воздухом, пообщаться с кем-то или просто расслабиться – дать своему мозгу отдохнуть от нагрузки, которую ты взваливаешь на него, – она сделала короткую паузу, видимо, пытаясь побороть нарастающее раздражение. – И я уже ничего не говорю о собственной семье, где ты в скором времени успешно станешь чужим человеком.

Я оторвался от монитора и посмотрел на Лилю. Свет из холла лежал на её плечах, игривым блеском играя в распущенных волосах и в строгом выражении её глаз – некогда бывших сосредоточением доброты и ласки. Уголки рта были опущены вниз, а руки перекрещены на груди. Она напомнила мне мать, когда та отчитывала меня за очередное непослушанье.

– Это упрёк или всего лишь ворчание? – в отличие от неё, мой голос оставался ровным и спокойным, без единой нотки недовольства.

– Я тебя ни в чём не упрекаю, – она взглянула на экран с текстом, – просто говорю о вещах, каковыми они являются на самом деле.

– Действительно? – я не особо думал над смыслом её слов, сгорая в нетерпении вернуться обратно к рукописи.

– Именно! – лицо её на мгновение потеряло строгое выражение. – Ты впустую тратишь своё свободное время, занимаясь этой ерундой.

– С чего ты взяла? – мне начал надоедать разговор с ней.

– А с того, дорогой, что каждая вторая твоя работа, на которую уходит уйма времени, отправляется в мусорную корзину.

– Те работы оказались неудачны, – я отвернулся к монитору, ожидая ухода Лили.

Услышав моё недовольное бурчание, она закинула голову и весело рассмеялась. В такие моменты мне хотелось взять её за горло и задушить, только бы не слышать эти унизительные насмешки. А она, зараза, не просто смеялась – она ржала, словно над безумно забавной шуткой. Хотя то, что я называю писательством – для неё и есть безумно забавная шутка.

– Неудачны? – спросила она, задыхаясь в волне смеха. – А как же это?

– Да, потому я их и выбросил, – я изо всех сил старался сохранить спокойствие внутри себя, что оказалось крайне трудно. Особенно когда какая-то дурочка гогочет в твоё ухо и говорит о вещах, в которых абсолютно ничего не понимает. – Но повесть, над которой я сейчас стараюсь сосредоточиться, превзойдет их всех.

Лиля хмыкнула, не веря моим словам.

– То же самое ты говорил и о предыдущих работах, после чего выбрасывал их, – она снова скрестила руки на груди. – Чем же эта будет лучше других?

– Увидишь… – сказал я, хотя на кончике языка вертелось совсем иное: «Заткнись и иди на хер, идиотка!»

В комнате воцарилась неприятное молчание, в котором отчётливо слышалось лишь тиканье часов. Я старался не смотреть на Лилю. Та будто бы пыталась прожечь во мне дыру. Чего она сейчас хотела добиться? Ей никогда не нравились мои увлечения, будь то чтение триллеров или их написание. «Хватит тратить своё время и зрение» – всегда говорила она, увидев мою склонившуюся над книгой фигуру, и каждый раз наш диалог оканчивался ссорой и впоследствии – обидой.

Но если ранее недовольство Лили выражалось в виде старческого ворчания, то теперь слышался чистый упрёк! Видите ли, занятие, на которое я променял своё зрение, осанку и времяпровождение с семьёй не приносит существенной пользы, ведь прибыль с изданных мною рукописей равнялась не больше двадцати тысячам рублей. А ещё сильнее Лилю раздражали бумаги в мусорных корзинах. Бесценное время, которого лишилась её душа, найдено среди мусора.

– Что ж, – произнесла она, прервав минуту тишины, – не буду мешать тебе, – она направилась к выходу из кабинета, но достигнув порога, остановилась и сказала настолько нежно и любяще, что моё сознание восприняло это как издёвку: – Думаю, если ты не изменишь своего отношения к работе, то обязательно последуешь за Ильжевским.

Последняя капля моего терпения исчезла, стоило Лили произнести эту фамилию. Тупая ярость затмила моё сознание и я, словно ужаленный в задницу, вскочил со стула, опрокинув его. Сжатые до побеления костяшек кулаки уже готовы были встретиться с её наглой рожей, но к своему же счастью она вышла и захлопнула дверь, оставив меня наедине с собственными эмоциями. Я слышал её удаляющиеся шаги, затем наступила давящая тишина.