Татьяна Филатова - Не один дома

В трубке послышались гудки.

– Дэниэл! – вместо приветственного «алло» воскликнул доктор.

– Доктор Брукс… – ответил Дэниэл.

– Как твои дела? Как самочувствие? Головные боли не прошли?

– Мне немного лучше, хотя боли еще не совсем ушли (кого он обманывал? – боли совсем не ушли). Честно признаться, – Дэниэл стал отходить от жены и говорить немного тише, – меня стали мучать кошмары…

– Связанные с аварией? – спросил доктор.

– Возможно, я не уверен… Но я звоню вам не из-за себя…

– А из-за кого же?

– Из-за Макса.

– Ты звонишь из-за сына? – переспросил доктор Брукс.

– Да, – уточнил Дэниэл, – именно – я звоню из-за Макса.

– Вот как… – задумчиво ответил Брукс. – И что же произошло?

– Я бы хотел, чтобы вы приехали и осмотрели его. Не с медицинской точки зрения… Его поведение не только не меняется к лучшему, но и ухудшается. Он полностью замкнулся в себе, целыми днями только и делает, что читает книги: мистику, совсем не детские детективы, истории о серийных убийцах и ужасы. Это ненормально для подростка его возраста, перенесшего такое страшное событие. К тому же ему, как и мне, снятся кошмары.

– Где он берет эти книги?

– Заказывает на дом.

– А кто их оплачивает?

Дэниэл задумался и через мгновение ответил:

– Я думаю, Рита.

– Наличными? – снова спросил Брукс.

– Я не уверен… а к чему вы ведете? – удивился Дэниэл.

– Я приеду завтра утром, – сказал доктор, – а пока советую тебе проверить расчеты по твоей карте. Что-то мне подсказывает, что заказы оплачиваются с твоего счета.

– У Макса нет допуска к моему счету, – ответил Дэниэл, – но я проверю. Спасибо, что согласились. Ждем вас завтра.

– Хорошо, Дэниэл, спасибо, что позвонил. Я обязательно завтра заеду к тебе.

Дэниэл положил трубку и заметил, как у него разболелась левая кисть, та самая, которая была сломана при аварии.

– Странно, – произнес он.

– Что странного? – спросила Рита.

– Рука снова болит, словно я натрудил ее.

– Возьми булочку с корицей, – предложила жена, – я уже говорила, что они не такие мягкие, как раньше, но все же, есть можно.

Дэниэл взял в руку булочку и вдруг в его сознании возник фрагмент, в котором он вымешивает тесто для этих булочек. Еще один странный сон, который вспомнился только сейчас?

– Дорогая, – сказал он, глядя на свою левую руку, – а я не помогал тебе вчера с тестом?

– У тебя ко всему прочему еще и провалы в памяти? – серьезно спросила Рита. – Нет, тесто делала я сама. Оттого мне вдвойне неловко, ведь оно получилось таким ужасным. Если бы мы делали его вдвоем, я могла бы все свалить на тебя, – она мило улыбнулась мужу. Он давно не видел ее улыбающейся.

– Булочки очень вкусные, не наговаривай на себя, – сказал, жуя, Дэниэл и поцеловал жену. Хотя про себя он отметил, что вкус очень отличается от того, что Рита готовила раньше. До возвращения домой… – Я зайду к Максу, посмотрю, как он там, – сказал Дэниэл и отправился на второй этаж.

– Захвати пару булочек, – сказала Рита.

В комнате сына как всегда в последнее время стоял полумрак, и лишь лампа у его кровати создавала минимальный уют.

– Привет, сынок.

– Привет, пап, – ответил Макс, даже не глянув на тарелку, принесенную отцом.

– Как спалось после… после ночного инцидента? – спросил Дэниэл.

– Прости, папа, что разбудил вас, – извинялся сын.

– Ничего страшного, – ответил отец, – это наша общая проблема и общая боль, так что не стоит скрывать эмоции и стесняться их. Только вместе мы сможем все это преодолеть.

– По одиночке мы бы сошли с ума, не так ли? – спросил Макс. – Свихнулись бы, словно застряв на необитаемом острове.

– Да, наверное… Не хотелось бы думать об этом, но я бы точно лишился рассудка, если бы потерял вас. Что ты сейчас читаешь?

– Барон Олшеври, – ответил Макс, – книга называется «Вампиры». К вечеру дочитаю. Одна книга – один день.

– Покажи мне ее, сынок.

Макс дал книгу Дэниэлу. Тот наспех пролистал несколько страниц.

– А я знаю ее, – сказал он, – готов поспорить, что читал ее когда-то, только не помню, когда. Хоть сейчас спроси – расскажу, словно прочел ее лишь вчера, хотя, кажется, имя этого автора слышу впервые. Но не помню, чем книга закончится. Когда дочитаешь – перескажи мне, освежим мою память, хорошо? А то твоя мама уверена, что я страдаю приступами амнезии.

– Хорошо, – улыбнулся Макс. Он, как и Рита, давно не улыбался. Но его порадовало то, что отец интересуется его нынешним увлечением. – Главную героиню зовут также, как маму. Как раз сейчас я дошел до того места в книге, где она умерла. Ее положили в гроб, жених оплакивал ее и никак не мог смириться с ее смертью. А затем она очнулась, словно ничего и не произошло.

– Живые мертвецы, вампиры… припоминаю. Сынок, – сказал Дэниэл, отложив книгу в сторону, – я волнуюсь о тебе. Я позвонил доктору Бруксу, и он завтра утром приедет к нам, чтобы побеседовать с тобой.

– Ты думаешь, что я все же сошел с ума? – спросил сын.

– Нет, Макс, я так не думаю. Но что-то с тобой происходит. И со мной, кстати, тоже.

– Ты тоже видишь это во сне?

– Аварию?

– Да, – ответил Макс.

– Нет, сынок, сама авария мне не снится.

– Но что-то плохое ты видишь во сне, не так ли? – спросил сын.

– Да, сынок, что-то плохое…

– Я тоже вижу не только аварию, – склонив голову, сказал Макс, – и не всегда во сне…

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Дэниэл.

– Я скажу, только прошу не считать меня сумасшедшим.

– Ни в коем случае, сын, я даю тебе слово, – сказал отец.

– Я не могу смотреть в зеркало, – сказал Макс. – Я не могу смотреть в зеркало, – повторил он. – Раз или два я вижу свое обычное отражение, но потом в зеркале я вижу огромную дыру в голове чуть выше правого уха…

– Там, где ты ударился о стекло в машине? – переспросил отец.

– Да, в том самом месте, – ответил Макс. – Только это не просто ушиб или синяк, это огромная рана, из которой торчат стекла. Под глазами у меня большие кровоподтеки.

– И как часто ты это видел? – спросил Дэниэл.

– Достаточно часто, чтобы желание смотреть на себя в зеркало пропало надолго… Но и это не все. Я прошу, чтобы ты убрал кресло в дальнем углу комнаты…

Дэниэл оглянулся. В углу у окна стояло большое кожаное кресло, которое было изготовлено компанией его и Майка специально для Макса на его десятилетие: на спинке кресла черными нитями было вышито имя «Макс». Рядом стояла электрогитара и усилитель к ней, которые поросли толстым слоем пыли.

– Что не так с креслом, сынок? – озадаченно спросил отец.

– Папа, – Макс стал прятать взгляд, – я на нем часто вижу маму…

– Маму? – переспросил Дэниэл. Макс утвердительно закивал.

– Да, маму… только не так, как обычно сидят в кресле… а так, какой я вижу ее в своем сне во время аварии: одна ее нога торчит вверх, вторая, сложенная пополам в обратную сторону, лежит у ее головы, которая свисает с сиденья… лицо смотрит на меня, при этом грудью она прислонена к спинке кресла… ее шея… пап, ее шея вывернута на 180 градусов. Сперва глаза закрыты, но потом она открывает их и спрашивает, не хочу ли я творожных кексов? Каждый раз. Я прошу, убери кресло…