Артем Кушнеров - Междумирье

– Я тоже иногда выигрываю, не забыла? – перешла на крик Воля.

– Постоянно обводить такую слабачку вокруг пальца тоже скучно, – невинно прикрылась веером сестра. – Ну посмотри же, это явный мат. Да, пусть я его не убила, но не думаю, что тот будет недоволен.

– Решение, ну хоть какое-нибудь решение, – Воля положила свой череп в руки, яростно думая, как выйти из этой ситуации. Король повержен, игра окончена? Ветка с ее капюшона плавно слетела вниз.

– Кстати, ты совсем не следишь за своими фигурами, – совершенно серьезно произнесла Судьба.

– О чем ты, – не поднимая головы, спросила Воля.

– Ну, на твоем короле довольно внушительная трещина, – неуверенно произнесла ее сестра. – А еще мне не кажется, что янтарное сияние, исходящее из нее – это нормально.

– Что!? – как только Воля подняла взгляд, ее король окончательно треснул и одним большим янтарным взрывом смел все фигуры с доски, кроме вражеского короля. Его он уничтожил, оставив на поле лежать две кучки мрамора, что некогда были фигурами.

– Это вообще законно? – хором вскрикнули сестры.

– Это уже точно шулерство! – кричала Судьба.

– Я тут ни при чем! – не отставала от нее Воля.

Их спор был грубо прерван огромным полупрозрачным янтарным королем, что на мгновение возник над шахматным полем, а затем исчез, оставив в теплом сиянии две восстановленные фигуры.

– Но, я так понимаю, как ни посмотри, это ничья, согласны девочки, – будто само пространство Междумирья заговорило с ними.

– Да, господин Сущее, – усталым хором произнесли сестры.

Позади фигуры в коричневом балахоне раздались два хлопка. Туман, покрывающий поверхность планеты, мягко сошел на нет.

– Я сделал все, как ты просил, – поравнялся с фигурой протовампир, держа подмышкой свою трость. – И что дальше?

– Я тебе не говорил, но тот препарат имеет разное действие, – мягко произнесла фигура, смотря то на площадь, где на земле лежал его протеже, то на часы. – В зависимости от желаний его может как не хватить для регенерации, так и хватить с излишком.

– Ты это к чему? – немного раздраженно спросил Ладв. – Не мути воду, говори, как есть.

– Тот юноша очень хочет спасти всех и каждого, став Хранителем этого мира, – улыбнулся под капюшоном странник. – Стыдное желание, когда узнаешь, каков мир на самом деле. Но пока оно в нем живо… Впрочем, ты сам увидишь.

В этот самый момент тело протеже взорвалось янтарным светом, ласково купая всех вокруг в сиянии.

– Они лишаются моей крови? – вдруг почувствовал Уладракк.

– Это коснется лишь тех, кто в пределах города. Силы на всю планету тут недостаточно, – кивнул странник. – Ведь даже силы на то, чтобы восстановить его самого не осталось. Даже сила твоей крови ушла на то, чтобы спасти других.

– То есть, ты хочешь сказать, что ты мертв?

– Ага, – юноша ярко улыбнулся под капюшоном. – Если не поторопиться. Создашь мне ледяное копье из этой жидкости?

Он показал Ладву вторую пробирку, точную копию той, что оставил у него в замке.

– Так у тебя их было две… – тихо произнес тот, создавая копье. – Ты бы спас его в любом случае, да?

Но вопрос остался без ответа. Хранитель в коричневой накидке скрылся за дверями будки с фиолетовыми стеклами. Через мгновение, она переместилась прямо к трупу Лиана на площади. Только сейчас протовампир заметил, что та сила подарила не только старую свободную жизнь всем в этом городе, но и спокойный здоровый сон. Возможно, первый за долгое время.

Тем временем, из будки вышел его знакомый странник и проткнул сердце Лиана. Копье ровным светом обняло труп, и тот пошевелился, заворочался и мирно продолжил спать, свернувшись калачиком.

Вернувшись к розе, Хранитель, снял капюшон.

– Что делать с другими городами? – спросил Ладв.

– Это грех мистера Пана, пусть он с ним и разбирается, – пожал плечами путешественник во времени.

– А с другими обращенными?

– Забудь о них, это же условие нашего договора, – недоуменно посмотрел на своего нового спутника Хранитель. – Ну или убей.

– Я думал ты даже мысли не допускаешь о чьем-либо убийстве.

– Ну это уже твое решение, – пожал плечами тот, садясь в седло мотоцикла и жестом приглашая сделать то же самое Уладракка. – Я тут никого не убиваю.

– Кстати об этом, – следуя его примеру, спросил протовампир. – А почему мотоцикл, а не та крутая будка с измененным пространством.

– Потому что мотоциклы гораздо круче! – Хранитель надел на Ладва шлем, и его тело мгновенно превратилось в металлическую фигуру. Он посмотрел на небо через круглое окно. Магия Уладракка уже развеивалась, и к тому моменту, как все проснутся, они вновь увидят небо над своими головами. Затем, чуть помедлив, надел второй шлем на себя. Он очень любил эту процедуру. Внутри защитного стекла забегали строчки кода, и он услышал такой любимый голос ОСМУР: «Провожу замену тел между внутренним пространством и оболочкой. Прошу приготовиться… До замены… Три… Два… Один…»

Интермедия, или Случай в минуты бездействия

"За всю историю я не слышал более красивой легенды об артефакте, чем о Часах Парадокса – Адинамии"

Доминеер ван Год

В своих изысканиях многие археологи обращаются к одной из известнейших работ неизвестного исследователя Архаио Логоса. Его никто никогда не видел, но его книги славились точностью. Но назови дураку девять истин, и он поверит десятой лжи. Архаио Логос, кем бы он ни был, умело вплетал вымысел, выдавая его за правду. Но, что удивительно, иногда его выдумка оказывалась правдой на самом деле.

Таким случайным совпадением стала статья о создании Адинамии в его, довольно неряшливо собранной, энциклопедии «Чудные артефакты мира сего». Она привлекала многих историков и исследователей, но все они сходились на мнении, что она – просто неудачная шутка великого археолога.

Мальчик в фиолетовом кафтане серьезно смотрел своими гетерохромными глазами на листок бумаги, сидя в удобном кресле на втором этаже низкого, словно выстроенного из картона здания. На нем красивым, но несколько неопрятным почерком, было выведено:

«…стрелки и шестерни механизма ковало Время. Его янтарная сущность никогда не делала ничего более искусного и утонченного. Каждое колесико идеально входило в пазы, надеваясь на идеально подогнанные оси. Они двигались сами еще в незаконченном механизме, отмеряя секунду за секундой. В руках времени оказался идеальный прибор, способный изменяться во власти создателя.

Циферблат и корпус сделало Пространство. Его прозрачное вечное естество соткало их из собственной плоти, придав форму и вдохнув в них прочность.