В. Радзивил - Ёкай

– Матушка, я лучше здесь побуду, – входить в такое место Каори совершенно не хотелось, поэтому она решительно помотала головой.

Тогда случилось неожиданное. Умеко, расплёскивая раздражение, схватила дочь за воротник и, словно провинившегося щенка, забросила в небольшую пещерку, вымощенную песчаником. В центре на выщербленном огромном камне под охапкой хвороста мерцали угольки, обволакивая всё пространство янтарным светом. Под потолком между двумя крюками был натянут шнур, с которого свисали пучки трав, коренья, змеиная кожа и высушенные рыбьи кишки. В одном углу валялись обезглавленные ласточки, глянцевая кровь которых ещё не успела застыть и растекалась вокруг трупиков тоненькими ручейками. В другом углу шевелилась куча тряпья.

– Ямауба, – дрожащим голосом позвала Умеко.

Каори вздрогнула и, направляясь к выходу, обиженно проворчала:

– Не шутите так, матушка. Мне здесь не нравится. Я хочу уйти.

Но женщина поспешно юркнула к проёму с твёрдым намерением не выпускать дочь наружу. Каори не знала, что и думать. С матерью она никогда не была близка или дружна. Они словно обитали в разных мирах и пересекались только возле ткацкого станка или очага на кухне. Умеко, остерегаясь мужа, никогда не поднимала на дочь руку. Могла кричать, журить, запугивать, но не более. Поэтому то, что происходило прямо сейчас, никак не укладывалось у Каори в голове.

Тем временем куча тряпья чихнула, разливая вокруг себя облако пыли, и во весь рост выпрямилась высокая старуха в грязном красном кимоно. Из разорванной спереди ткани вываливались дряблые груди. Безобразное лицо от уха до уха разрезал щербатый рот, а слежавшиеся седые волосы, ниспадающие на костлявые плечи, были похожи на свернувшиеся в кольца змеи.

Отпрянув назад, Каори едва не упала, но вовремя ухватилась за Умеко.

– Матушка! Давайте уйдём! Мне страшно! Это проклятое место!

– Ещё бы, – Ямауба коричневой слизью харкнула на хворост и вытерла губы тыльной стороной ладони, кожу которой пронзали выступающие кости. – Это она?

– Она, – глядя в пол, ответила Умеко.

Каори попыталась собраться с мыслями, но они суетливыми мошками кружились и гудели в голове. «Что происходит? Я не понимаю. Мне снится кошмар», – пульсировало в висках.

Ямауба достала из-за пазухи пригоршню сухих листьев и бросила в огонь. Двигалась она проворно и с ухмылкой косилась на людей. Серый дым клубами поднялся к потолку, и Каори почувствовала, что рот наполнился сладкой слюной.

– Не знаю даже… Тощая она больно, и слезливая. Толку-то от неё в Стране Жёлтых Вод, – выплюнула слова Ямауба.

– Выносливая. С детства к труду приучена. Забери её уже, а? Не могу соседям в глаза глядеть. Чуть какая беда случится, пальцем в нас тычут, – с отчаянием воскликнула Умеко, захлёбываясь от скопившейся обиды. – Всё равно в деревне ей жизни не дадут. Так она ещё Тацуо погубит. Не выдержит он паломничества, сгинет в пути, а я вдовой останусь.

– Матушка, что вы говорите? Не виновата я ни в чём. Дом Иоши-сан сгорел, потому что сын его, пьяница, не уследил за очагом. Все это знают. А что саранча посевы поела? Так такое часто и в других селениях бывает. Пойдёмте домой, матушка, – Каори упала на колени и уткнулась в материнский живот.

– Да забери её уже! В ней сидит демон! – заверещала Умеко. Лицо у неё покраснело и раздулось, а в движениях и словах было столько ненависти, что Каори вслух высказала то, о чём в глубине души догадывалась с самого детства:

– Вы меня не любите. Никогда не любили.

И тут пузырь лопнул. Пузырь, в который Умеко много лет тщательно скрывала свои чувства и мысли по отношению к дочери. Из перекошенного злостью рта полилась гнилая жижа:

– Конечно, не люблю, ведь ты съела собственного брата.

В наступившей тишине Ямауба изумлённо хмыкнула, а её, любительницу человечины, было сложно удивить. Каори сжала кулаки с готовностью броситься на мать:

– Что вы несёте? Быть может, это в вас вселился демон, что вы сочиняете всякий бред?

Умеко сгорбилась, морщины резко выделились на лице, стали глубокими, как русла рек. Ни дать ни взять – старуха. О чём же она так горевала?

– Я ведь двойню носила под сердцем, тебя и брата твоего. Я чувствовала это, даже сны вещие видела. Ты вышла из моей утробы первая: крепкая, орущая, краснокожая, с густыми, чёрными, как воронье крыло, волосами и длинными ногтями. Следом – он, мой несчастный мальчик, мёртвый, усохший как старичок. Кулачки с дикую сливу, кожа тонкая как паутинка. Ты выпивала всю его кровь, объедала. Забрала жизнь его. А теперь хочешь забрать жизнь и у отца.

Каори, с трудом сдерживая кашель, обернулась к Ямаубе. Та стояла обёрнутая дымом, грозная и величественная. Пахло горелым деревом и чем-то сладковато-тошнотворным. У Каори подкосились ноги и закружилась голова. Она рухнула на каменный пол и беспомощно выставила руки вперёд, словно могла защититься от Ямаубы, которая медленно надвигалась и росла, росла, росла… Со стены исчезла тень – Умеко покинула пещеру. Мир вокруг стал зыбким. С каждым выдохом сила покидала тело Каори. И вот она сдалась.

Каори очнулась в ледяной воде. Она стремительно падала куда-то вниз. Далёкий свет потяжелел, почернел, растворился в тягучей зелени. Цвет светло-зелёной воды постепенно густел, пока не стал тёмно-синим. Наступили тусклые сумерки. Белые пузыри рассыпались кругом, словно танцующие снежинки. Каори обнимали и нежно щекотали ленты коричневых водорослей, которые плавно покачивались, как деревья на ветру. Из ущелий подводных скал серебристыми стрелами вырывались мелкие рыбёшки. Повсюду, насколько хватало взгляда, мерцали сияющие точки – глаза морских чудовищ.

Перед внутренним взором всё ещё стоял образ перепуганного мальчишки. Что с ним стало? Вырвались ли чудовища из Канители Времени? Каори собирала обрывки воспоминаний, чтобы ответить на главный вопрос: что с ней произошло? Вот они с матушкой поднимаются в горы за дикой петрушкой. В пещере встречают ведьму Ямаубу, которая одурманивает Каори сладковатым ароматом трав. Следующая картинка – заброшенный храм в Стране Жёлтых Вод – обители демонов и оборотней. Горбатая Тварь говорит, что нужно пройти обряд посвящения и превратиться в ёкая. Каким-то чудом Каори от неё сбегает, попадает в Канитель и наблюдает момент рождения Марка. И вот когда спасение было так близко, на расстоянии вытянутой руки, она вновь приблизилась к смертельной черте.

Поначалу Каори даже обрадовалась, что её жизнь вот-вот оборвётся. Всё лучше, чем возвращаться в Страну Жёлтых Вод. Только разве это наказание от Идзанами – просто взять и утопить? Нет, повелительница поиздевается вволю. «Не получишь меня. Я не стану тебе служить. Я родилась человеком, им и умру. Только… Не понимаю. Почему я могу дышать? Я дышу, дышу! Что они со мной сделали?» Каори попыталась совладать с паникой и сосредоточилась на теле. Втянула воду через нос и почувствовала, как она свободно струится через отверстия за ушами. Дотронулась до шеи – там ритмично двигались жаберные лепестки. Неожиданное открытие ошеломило, сковало руки и ноги, превратив их в безвольные верёвки.