Наталья Тимошенко - Дочки-матери

Никита даже замер на мгновение, ошарашенно глядя на нее. Яна тоже остановилась, обернулась к нему и хитро улыбнулась.

– Как-нибудь я тебе расскажу.

И больше всего его удивили даже не странные факты из биографии Яны, в конце концов, кто не творил глупостей в подростковом возрасте, а то, с какой раскованностью она сейчас это сказала, хотя ранее молчала, даже когда они разговаривали на тему сверхъестественного, обсуждали его прошлое или вместе расследовали убийства. То есть, на взгляд Никиты, когда время было гораздо более подходящее для таких признаний.

Что это? Простая радость от предстоящих ярких каникул или же влияние демона, которого он так боится? За два прошедших месяца Никита изучил уже достаточно информации на эту тему и сделал вывод, что присутствие рядом такой сущности может повлиять на характер человека, может сделать его слишком самоуверенным, даже безбашенным, подталкивать к отчаянным поступкам. Ведь когда на подсознательном уровне ты уверен, что сможешь исправить любую ошибку, какая сила может удержать тебя от экспериментов? Пока Яна не совершила ничего странного, пугающего, но до этого она всегда вела себя скованно в его присутствии. Никита еще помнил, как сильно она смутилась, когда нечаянно назвала его Ником. Будто предпочла бы и дальше называть Никитой Андреевичем и не сокращать дистанцию. Все чаще он думал, что им действительно не следовало сближаться, но по совсем другим причинам.

Предлагать подвезти ее до общежития Никита не стал. На улице было светло, тепло, а общежитие находится всего в паре автобусных остановок. Не нужно в очередной раз давать повод для сплетен университетскому миру. Это в коридоре они никого не встретили, а из окна наверняка кто-то увидит, как студентка и преподаватель садятся в одну машину. И самому не следует поддаваться слабостям, и так ведь решил, что зря сближались. Впереди два месяца, за которые они не увидятся, отличное время, чтобы разобраться в себе.

Но эти два месяца Яна останется без его присмотра, а значит, нужно наконец рассказать о своих опасениях Саше Сатинову.

Никита сел в машину и вместо того, чтобы завести двигатель, вытащил телефон и написал сообщение: «Нужно поговорить, можем сегодня встретиться?»

Палец завис над кнопкой отправки. Несколько секунд Никита думал, а затем быстро стер сообщение и открыл другой контакт. Так будет правильно. По крайней мере, на ближайший месяц.

Даша с экзаменами уже рассчиталась и накануне уехала в гости к подружке в соседний город на неделю, поэтому квартира встретила его почти полной тишиной: лишь на кухне едва слышно бормотало радио. Ужинать одному не хотелось, да и жара на улице не располагала к принятию пищи, поэтому Никита заварил большую кружку чая, бросил в нее кружок лимона и несколько кусочков льда, насыпал в вазочку печенья и устроился за обеденным столом вместе со старой толстой папкой.

Несколько дней назад Петр Михайлович Воронов – следователь, с которым Никите уже не раз доводилось работать и который когда-то знал его отца, – наконец достал для него папку с делом об убийстве его матери. Но в разгаре были экзамены, и, как бы Никита ни желал все бросить и начать изучать материалы, он не мог этого сделать. Пролистать же все мельком ему казалось неправильным. Так он может упустить что-то важное, а упускать не хотелось.

Двадцать лет его не интересовали те события. Точнее, он не испытывал желания узнать, что именно и как происходило в ту ночь. Хватало собственных воспоминаний. Все изменилось несколько месяцев назад, когда ему удалось поучаствовать в расследовании убийства известной певицы. Они столкнулись с демоном, исполняющим желания человека, владеющего браслетом и кулоном, но, похоже, так или иначе сводящим обладателя этих предметов с ума. И Никита вспомнил, что нечто похожее было в их доме в ту страшную ночь, поэтому ему захотелось ознакомиться с материалами дела, узнать, что увидели эксперты, оказавшиеся на месте преступления, что рассказали свидетели.

Он успел прочитать всего несколько страниц и выпить полкружки чая, как во входную дверь аккуратно постучали. Никита оторвался от пожелтевших страниц и поднял голову. Наверняка это Лера. Если бы был кто-то посторонний, то сначала позвонил бы в домофон, соседи предпочитали пользоваться звонком, и только Лера всегда стучит. Как и он в ее дверь. Как-то так повелось с самого начала почти одиннадцать лет назад, и никто из них не захотел менять привычку.

Бросать чтение ему не хотелось, и Никита был уверен, что Лера не знает, дома ли он. Он искренне любил свою соседку, а она никогда не злоупотребляла его гостеприимством, так что за одиннадцать лет знакомства он мог вспомнить всего несколько случаев, когда возникало желание не открывать ей дверь, и обычно это бывало поздно вечером, когда Лера заходила, чтобы предложить выпить вина и посмотреть кино, а ему завтра предстоял ранний подъем. Едва ли она станет предлагать подобное в семь часов. Значит, у нее что-то либо очень строчное, и не открыть он не имеет морального права, либо очень быстрое, с чем он сможет быстро разобраться.

Не став закрывать папку, Никита поднялся и вышел в прихожую.

– Рада, что ты дома, – дежурно сказала Лера, – можешь зайти?

Она выглядела одновременно встревоженной и неуверенной, будто у нее произошло что-то важное, во что она до конца не верит.

– Что случилось? – спросил Никита, засовывая ноги в домашние тапочки, которыми пользовался лишь тогда, когда нужно было сделать несколько шагов по общему коридору в соседскую квартиру.

– Это сложно объяснить, – туманно ответила Лера, – да я и не смогу пересказать. Лучше тебе услышать из первых уст.

Заинтригованный, Никита вошел вслед за Лерой в ее квартиру и обнаружил в гостиной еще одну молодую женщину. Ее лицо показалось знакомым, но вспомнить, где видел ее, Никита не успел, Лера представила ее первой:

– Это Карина, моя троюродная сестра. Вы встречались на дне рождения моей матушки. Вика – ее родная сестра.

Точно, именно там он ее и видел! Только сейчас, в джинсах и футболке вместо вечернего платья, с обычным «хвостом» вместо замысловатых кудрей, без макияжа, при свете угасающего дня, он ее не узнал.

– Примите мои соболезнования, – вежливо сказал Никита, опускаясь в свободное кресло у окна. Очевидно, ему придется выслушать какой-то рассказ, а стоя это делать не так уж удобно.

Лера села на диван рядом с Кариной и погладила ее по плечу, одновременно успокаивая и приглашая к рассказу. Никита знал, насколько нетипичны для соседки такие жесты. Саркастичных слов и циничных выражений в ней на целый глоссарий, а вот оказывать сочувствие и признательность она не умеет. Значит, рассказ должен быть крайне необычным.