Кристин Каст - Магия беды

– Если бы это была змея, она бы меня укусила. – Смех Триш разнесся по патрульной машине, как звон колокольчиков на ветру. – Старина Эрл сказал, что «у старой оливы раздается какой-то шум». – Понизив тембр, спародировала она голос старика. – « Хотя я не удивлен. Кто сажает одно-единственное оливковое дерево в округе? Чокнутый и покалеченный, вот кто. У меня мурашки от этого дерева всю жизнь». Которая, вероятно, никогда не закончится. – Она сделала паузу. – Последнюю часть я добавила от себя.

Широкая грудь Дирборна затряслась от смеха. Триш всегда заставляла его смеяться.

– Я надеялся закончить свою смену сегодня вечером, хм… – Он взглянул на часы: 02:36. – Этим утром , но я в паре минут от места. Съезжу туда и проверю, что там за шум.

Шериф включил дальний свет, все сильнее погружаясь в ночную темноту.

– Как думаешь, почему они посадили только одно оливковое дерево сотни лет назад? – Бумаги продолжали шуршать, пока Триш задавала вопрос, а Дирборн представлял, как она заставляет маленькие квадраты принимать форму очередного животного для своего настольного зверинца.

Он снова отпил из своей кружки и позволил сладкому лесному ореху доставить наслаждение вкусовым рецепторам, размышляя над вопросом Триш. Он никогда особо не задумывался об этом. В старшей школе ходил на вечеринки, которые устраивали около стареющей оливы, или одинокой яблони на другом конце города, или рядом с единственным вишневым деревом, или пальмой, что окружали Гудвилль. Всегда чувствовал себя сильным и защищенным невидимой силой, находясь вблизи этих деревьев. Но напои любого подростка алкоголем, и он, скорее всего, почувствует себя Суперменом. Теперь, будучи старше и намного, намного мудрее, Дирборн ощущал себя как одно из тех одиноких деревьев – выжидающим, оберегающим, состарившимся.

Шуршание страниц снова раздалось в рации.

– Мне кажется, это довольно интересно, – хмыкнула Триш. – Добавляет некую изюминку, которую не встретишь в любом другом городке. Хотя вряд ли основатели города преследовали именно эту цель, когда сажали их…

– Я склонен согласиться с тобой, Триш. – Это были далеко не самые честные слова, которые он мог бы сказать. Дирборн был склонен соглашаться с людьми гораздо чаще, чем на самом деле соглашался с ними, но порой маленькая невинная ложь помогала сохранить мир и укрепить доверие. А команда – ничто без доверия.

Мигалка патрульной машины шерифа Дирборна осветила ночное пространство праздничными отблесками, когда он свернул с главной дороги на ухабистую тропу, ведущую к древней оливе. На пассажирском сиденье то и дело дребезжала аптечка, когда патрульная машина пробиралась по гравию. Дирборн скривился, стараясь больше объезжать выбоины, а не попадать в них. Он приблизился к припаркованному сверкающему красному грузовику Эрла, и лучи фар осветили корявый ствол оливкового дерева, словно он был судном в открытом море, а Дирборн – маяком.

Он потер шею, в которой начинала нарастать боль. Его старая футбольная травма, оставшаяся со времен университетской жизни, всегда напоминала о себе, когда он проезжал по грунтовым дорогам. Ему вновь придется переговорить с мэром. На окраинах тоже необходимо следить за порядком, а не только в пределах города.

– Не понимаю, зачем ты утруждаешь себя проверкой всего, о чем сообщает старина Эрл, – сказала Триш, возвращая его к насущным делам. – Учитывая к тому же твою шею. По моим подсчетам, это уже тридцать второй случай, и только в этом году. Старина Эрл может побить прошлогодний Шумовой рекорд.

Шумовой рекорд. Чисто выбритые щеки Дирборна расплылись в улыбке. Еще одна вещь, которая загромождала рабочее место Триш. Она оформила небольшой плакат вычурным каллиграфическим почерком, чему научилась на одном из уроков искусства в новом ремесленном магазинчике «Блеск и клей». Когда Дирборн возвращался в полицейский участок после очередного вызова Эрла, он любил наблюдать за Триш, которая с неподдельным восторгом выбирала, какой из своих многочисленных стикеров добавить на плакат. Мелочь, возможно даже ребячество, но они разделяли это только друг с другом.

Он притормозил около грузовика Эрла и припарковал свою машину.

– Возможно, у нас появится повод открыть новую упаковку стикеров, которые ты недавно купила. Большие серебристые звезды, похожие на диско-шары, верно?

От раздавшегося смеха Триш его грудь сдавило.

– О, попалась. – Она захихикала. – От твоего зоркого сыскного таланта невозможно ничего скрыть. Но я просто не могу держаться подальше от этого проклятого ремесленного магазинчика.

Дирборн нашел в аптечке упаковку аспирина и проглотил пару таблеток, прежде чем отстегнул ремень безопасности и резко открыл дверь.

– Если Эрл собирается побить прошлогодний рекорд, нам понадобятся все стикеры, которые мы сможем достать.

Он отстегнул фонарик от ремня на поясе и посветил в заднее окно грузовика. Пусто.

Бодрящий ночной ветерок донес до него едва уловимый едкий запах дыма. Он глубоко вдохнул и последовал за запахом по траве, удаляясь от дерева, грузовика и предполагаемого шума.

Дирборн поморщился, согнув шею, чтобы заговорить в рацию.

– Здесь кто-то курил, вероятно, дети. Я подойду поближе, хочу удостовериться, что они не оставили после себя окурков. Не хочу, чтобы все поле вспыхнуло ярким пламенем.

– Десять-четыре [9] Десятичный код ассоциации средств связи и общественной безопасности США, имеющий значение «Сообщение принято». . – Триш замолчала на какое-то время, а потом вернулась в эфир, ее голос казался легким и звонким, как у болтушки, которая только что наткнулась на свежую порцию городских сплетен.

– Знаешь, старина Эрл изменился с тех пор, как Дебби бросила его ради велоинструктора из Чикаго.

Капли дождя хлестали по спине Дирборна, а трава колыхалась между его лодыжек. Каждый порыв ветра, налетающий на открытое поле, приносил с собой отчетливый плеск волн с побережья. Приостановившись, Дирборн насладился моментом, а затем вновь устремился к своей цели.

– Это случилось примерно через год после того, как в город пустили поезд, – продолжил мужчина, освещая фонариком пухлые макушки травы. – Сколько уже прошло, лет пять?

Новый пригородный поезд, курсировавший из Чикаго через Джолиет, Блумингтон, Эрбан-Шампейн, Рантул и Канкаки, а затем пересекавший Гудвилль пополам, повлек за собой целый ряд перемен. Спас город от участи, постигшей многие небольшие населенные пункты на Среднем Западе, и привез процветающие магазины и вагоны поезда, заполненные утомленными пассажирами, которые отчаянно нуждались в неторопливом ритме живописного Гудвилля. И пригородный поезд привел сюда Триш. У Дирборна не было ни единой претензии.