Глеб Соколов - Вуду. Тьма за зеркалом

– Белый?.. Что за белый? Какое отношение он имеет ко всем этим негритянским делам?.. – проговорил он, стараясь выглядеть как можно более спокойно, ничем не выдать собственной ревности.

Несколько часов назад он подкараулил ее на улице возле офиса. Как уже не раз бывало, она снизошла до того, чтобы помириться с ним. Вроде бы, ему нужно было радоваться, но он чувствовал – что-то здесь не так: каждый раз, когда они ссорились, ее раздражение и недовольство были искренними, примирения же с ее стороны были слишком равнодушными, словно заученными. Должно быть, у нее был очередной свободный вечер, а Гилберт был так настойчив… Что же это за специалист по негритянским делам появился на ее горизонте?..

Как всегда, она была искренна с ним и тут же все рассказала:

– Это очень странный белый. Приходится все время подчеркивать, что он белый, потому что в тех сообществах, в которых он вращается, большинство – черные африканцы. Он – хунган.

– Ничего себе! – искренне поразился Стеффенс.

– Я полагаю, кому-кому, а тебе не нужно объяснять, кто такой хунган, – проговорила она.

– Священник вуду!.. – воскликнул Гилберт.

– Вот видишь, как я и предполагала, ты знаешь это… Как это ни поразительно, но он белый хунган. Религия вуду обретает все новых и новых последователей. Некоторое количество их есть и среди белых лондонцев. Но мой знакомый, его зовут Хунган Асогве Капу из Порт-о-Пренса.

– Странное имя для европейца…

– Он долго жил на Гаити и, разумеется, то имя, которым он представляется теперь, не было дано от рождения. Он настолько проникся темой трансатлантической торговли и рецидивов рабства…

– Он что, занимается защитой прав чернокожих?..

– Разумеется!.. Именно этому и посвящен конгресс, на котором он пригласил меня выступить…

– Еще бы! Ты – не простая девушка! Ты – ученый!.. Мечтаешь сделать большую карьеру!.. Адела, нужно ли тебе все это?.. Мне кажется, ты слишком, болезненно самолюбива!.. – не смог он сдержаться. – Для того чтобы быть счастливой, не нужно…

– Перестань… – мягко остановила его она. – Все это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к нашим…

Она хотела сказать «ссорам», но удержалась.

– У этого белого Хунгана очень интересный взгляд на вещи… – продолжала рассказывать Адела. – Он полагает, истинный центр трансатлантической торговли находился в Лондоне.

– Ерунда! Преувеличение! – возразил Стеффенс. Любые высказывания этого постороннего мужчины раздражали.

Адела, казалось, чувствовала это. И старалась сильней подзадорить Гилберта.

– Нет, что ты! – проговорила она. – Лондон, во всех случаях, был одним из центров. Живой товар прибывал сюда транзитом. Здесь заключались сделки между купцами, занимавшимися грязной торговлей, невольники перегружались на другие корабли, которые плыли дальше. Поразительно, он утверждает, что обнаружил в порту одно место, служившее скорее всего пристанью для невольничьих парусников. Там же, в постройках на берегу, была тюрьма для рабов. И еще – маленькие конторки работорговцев. Белый Хунган обещал показать мне одну из них, чудом сохранившуюся. На чердаке он обнаружил почти нетронутые мышами учетные книги, всевозможные портовые записи. Откуда сколько человек прибыло, куда убыло, какие-то подробности, даже дневник…

– Не советовал бы я тебе с ним связываться. Знаю я этих черномазых и всех, кто с ними заигрывает… У всех у них одно на уме!..

– О, Гилберт! Никак не ожидала от тебя такого! – ехидно проговорила она, чувствуя, что достигла цели. – Ревность делает тебя расистом. А ведь ты им никогда не был…

– Никакой я не расист. Просто таскаться в порт, да еще с незнакомым…

– С плохо знакомым…

– Пусть и так: с плохо знакомым человеком – это безрассудство!.. Это опасно!..

– Обожаю опасные приключения! – с хохотом воскликнула Адела.

Между тем она не передала Стеффенсу немалую часть разговора, который произошел между ней и Белым Хунганом, – как она его называла, потому что выговаривать Хунган Асогве Капу из Порт-о-Пренса оказалось трудновато.

Адела Роджерс была ученым-экономистом. Работала при одном престижном университете и занималась исследованием влияния экономик стран третьего мира на мировую экономику и экономику Великобритании в частности. Ее успехи в области научных изысканий были несомненны – крупные, престижные газеты и журналы, освещающие вопросы политики и бизнеса, заказывали ей статьи, которые были замечены. Вот уже несколько раз люди из правительства обращались к ней за советом – речь шла, разумеется, все о тех же развивающихся странах.

На днях Адела принимала участие в фуршете, устроенном в закрытом лондонском клубе крупным правительственным чиновником. Белый Хунган оказался в том же клубе случайно. Каким-то образом они с устраивавшим завтрак чиновником были знакомы, перебросились парой реплик, а поскольку Адела оказалась поблизости, чиновник представил ее Хунгану как ученого и крупного публициста, пишущего в том числе и о проблемах африканских стран.

Хунган не преминул заметить, что читал статьи Аделы и нашел их весьма интересными. Адела уловила в его словах некую фальшь. Ей показалось, что на самом деле он ничего не читал, а просто хочет подольститься к ней. Но тут она, в свою очередь, узнала, кто перед ней, и ее охватило любопытство…

Как-то само собой получилось, что Белый Хунган присоединился к участникам фуршета. Оказавшись интересным и словоохотливым собеседником, он не отходил от Аделы ни на шаг…

Теперь она нет-нет да и припоминала некоторые подробности их общения.

– Видимо, вы, так же как и многие наши критики, считаете каждого, кто принадлежит к вуду, аморальным?.. – проговорил Белый Хунган, маленькими глоточками отпивая белое вино из высокого прозрачного бокала.

– Не знаю… Я слышала о подобной точке зрения. Но для того, чтобы что-то утверждать, надо полагать наверняка. А я слишком мало осведомлена о вуду, – уклончиво ответила Адела.

– Вы – христианка?..

– Да, разумеется… – ответила она.

– Что значит разумеется?! – усмехнулся Белый Хунган. – В наши дни это вовсе не разумеется… Я например, как и вы белый, но не христианин. Видите ли, все дело в том, что и кого считать хорошим, а что – плохим. Вот вы, Адела, какого человека считали бы хорошим?

– Доброго, способного любить, неэгоистичного, честного, такого, который не делает зла окружающим… – отчего-то с некоторым сомнением проговорила Адела.

Хунган тут же уловил это:

– Вы говорите так, как будто сами не уверены в правоте своих слов. Хорошо, тогда я продолжу за вас… Плохой человек в вашем представлении эгоистичен, лжив, жаден и несет окружающим зло. Деньги и власть никак не указывают на то, плох человек или хорош. И над всем этим парит христианский бог. Люди – это его дети, каждого из которых он любит в равной степени. Плохой человек противен ему, так как он делает зло другому его дитя. Сам бог никогда не делает людям зла, он сеет любовь, все зло в этом мире – продукт человеческой деятельности…