Тея Вереск - Миа

Миа тихо посапывала на руках у матери, ей снились радужные сны, яркие лучи, белоснежные ангелы и чьи-то родные глаза цвета моря перед штормом.

Новоиспеченный отец приехал за женой и дочерью в день выписки на трамвае. В руках у него медленно умирали три чахлых гвоздики, которые он торжественно презентовал медсестричке, обменяв на кулек из легкого летнего одеяльца и собственной новорожденной дочери. На дворе шел 1989 год. В огромной некогда процветающей стране начиналась эпоха тотального дефицита и глобальных перемен.

Миа росла спокойным, самодостаточным и вдумчивым ребенком. Особых проблем с ней не было. Никто не догадывался, что девочка видит мир не таким, как видят его другие. Дяди и тети с разноцветными светящимися всполохами вокруг голов, иногда с совсем нечеловеческими лицами ее не пугали. Она любила за ними наблюдать. Она читала их души и даже не совсем души по глазам. Глаза, как зеркало, открывали все тайное, и для Миа все становилось явным, как будто она читала открытую книгу. Она всегда знала, лжет человек или говорит правду. Ее невозможно было обмануть. От одного взгляда в ее ангельские глаза лгуну становилось стыдно, он краснел, потом бледнел, начинал заикаться и в конце концов сбегал. Миа это веселило, и она заливисто смеялась. Новые способности открывались у девочки постепенно. Как-то под Новый год отец принес елку, живую двухметровую лесную красавицу, и с порога закричал:

– Дочь, доставай ящик с игрушками, сейчас наряжать елку будем!

– Хорошо, папочка! Я мигом!

Миа побежала в кладовку, открыла дверь, схватила ящик и остановилась как вкопанная. В кладовке что-то неуловимо изменилось. Она чувствовала какой-то лишний предмет, которого раньше не было. Этот предмет будоражил ее вкусовые рецепторы, хотя постороннего запаха в кладовке не присутствовало. На следующий день, когда все ушли на работу, Миа зашла в кладовку и закрыла глаза. В голове возник четкий план кладовки и на нем красным цветом обозначался неизвестный девочке предмет. Миа встала на складную лесенку, засунула руку в глубокую нишу между ящиками с инструментом и достала коробку с конфетами и мягкой игрушкой.

– Ух ты! Как я умею!

Миа съела две конфетки, потискала игрушку и аккуратно поставила коробку на место.

– Так. Самое главное теперь вовремя сделать удивленные глаза и восхититься подарку.

Миа села на диван и начала обдумывать, как и где еще применить вновь обретенное качество. Очень уж полезным оно ей показалось. Применять его пришлось достаточно часто. Мама с ее патологической любовью к чистоте всегда и все перекладывала в строго определенном ею порядке. Беда была в том, что она не помнила конкретики. Где и какая вещь лежит. Тут-то и пригодился талант дочери. Мама сияла от счастья. Отец хмурился, он вообще не понимал, как Миа это делает. Он вообще не любил таких моментов. Он любил реальные вещи. Как-то в один из зимних снежных вечеров Миа прибежала с улицы вся в снегу и с порога прокричала родителям:

– Мама! Папа! У нас в арке стоит человек, вернее, не человек! У него лицо на череп похоже и глаза с красным отблеском! А еще он бледный и страшный! И над головой черное облако! Вот!

Родители переглянулись и в один голос произнесли:

– Не сочиняй. Тебе, видимо, показалось.

– Нет! Мне не показалось! У хороших людей над головой радужное облако! У этого черное пятно!

Миа заплакала от такой несправедливости. Отец опустился перед ней на колени. Погладил заплаканную дочь по голове:

– Хорошо. Пусть так. Ты видишь сущность людей. Только никому и никогда не говори о том, что знаешь. Люди не любят необычные явления и отличающихся от них индивидуумов. Тебя могут назвать сумасшедшей. А мне этого очень не хотелось бы.

Девочка подняла заплаканные глаза и кивнула:

– Я никому не скажу.

– Вот и замечательно. Пошли ужинать.

Вечер закончился блинами со сгущенкой и веселым смехом всех членов маленькой счастливой семьи. Урок девочка усвоила. Больше никто и никогда не услышал от нее ничего подобного.

Миа отец растил, как сына. Девчонка лазала по деревьям подобно обезьянке. Отжималась. Подтягивалась. Играла в футбол, в казаков-разбойников и царя горы. Разодранные коленки и синяки, казалось, навечно поселились на худеньком тельце. Миа не жаловалась. В своей стихии она чувствовала себя счастливой.

Все омрачала школа. Школу Миа не любила. Совсем. Она с ней мирилась, как с неизбежным злом. Одноклассники напоминали девочке зверей в зоопарке. И она их изучала, примыкая то к одной группировке, то к другой, слушая, впитывая, запоминая. Учеба давалась ей легко, без усилий. Все домашние задания она выполняла непосредственно перед уроком, считая моветоном терять драгоценное свободное время вне школы.

– Миа, к доске! – пожилая неопрятная учительница строго смотрела на класс, половина которого пряталась за учебниками и усиленно делала вид, что их здесь нет.

Миа вышла. Кратко пересказала параграф учебника. Отправила обратно бумажный шарик, запущенный в нее с задней парты. И приготовилась ждать дополнительные вопросы. Учительница налилась пурпуром и рявкнула:

– Садись! За поведение два!

– За что?! Я же ничего не сделала!

– Еще одна двойка в журнал! За пререкания!

Учительницу трясло. Очки съехали набок. Она крутила в руках указку и неожиданно для всего класса ударила ею со всей силы об стол. Указка разлетелась на куски, чудом не задев учеников первых парт:

– Завтра в школу с родителями! А сейчас вон из класса!

Миа молча подхватила портфель и выскользнула из класса. «Так дальше продолжаться не может, надо что-то делать», – подумала девочка. Школа входила в список мест обязательных к посещению. Пропуски не допускались. Отлынивать долго не получится. Мозг работал в усиленном режиме, пытаясь найти решение проблемы.

– Эврика!!! Мимикрия. Вот оно – решение! – Миа радостно запрыгала на бегу, одновременно подкидывая портфель с учебниками в звенящий весенний воздух.

Миа научилась читать сама в пять лет. В первые два года осознанного чтения она проглотила все сказки и детскую литературу в доме и ближайшей библиотеке. Начиная с девяти лет, Миа читала исключительно научно-познавательную литературу. В ее комнате стопками лежали журналы о космосе, биологии, химии, медицине и разного рода технических изобретениях. Сведения о мимикрии девочка почерпнула в одном из них. Только в журнале говорилось о насекомых и физической мимикрии. Способности принимать форму хищника как способа самозащиты животных путем зрительного обмана. Миа решила применить данную тактику на энергетическом фоне. Немного потренировавшись, девочка с нетерпением ждала следующего школьного дня, чтобы воплотить теорию в практику. На следующее утро первый урок вела учительница, выгнавшая Миа из класса. Урок начался, как обычно, с переклички. В этот момент Миа закрутила энергетический шарик в районе солнечного сплетения и усилием воли вытолкнула его в пространство перед собой, сформировав никому не видимый энергетический щит. На щите, как на прозрачной глади воды, сияла фраза энергетического посыла: «Не спрашивай. Просто поставь пять». Посыл направлялся строго в сторону учительницы.