Тея Вереск - Миа

– Так. Я вижу сегодня, Миа подготовилась. Молодец. Сегодня спрашивать не буду. Иванов к доске!

Учительница лишь слегка скользнула взглядом по девочке, не проявляя к ней никакого повышенного интереса. Когда урок закончился, Миа подошла к учительскому столу и заглянула в журнал. Напротив ее фамилии красовалась оценка пять.

– Ничего себе, все-таки сработало, – тихонько пробормотала Миа себе под нос.

Девочка шла домой слегка ошарашенная. Теория теорией, но на практике такого результата она не ожидала. Миа дала себе слово пользоваться этой способностью как можно реже, иначе можно совсем облениться, да и манипулирование людьми не самое лучшее занятие в жизни.

Миа жмурилась от яркого весеннего солнца. Она любила весну. Это время года напоминала ей о силе возрождения. Девочке казалось, что сказочная птица Феникс незримо пролетает над замерзшей спящей землей, всех согревая по пути своим теплом и пробуждая жизнь. Нежные зеленые листочки легкой вуалью ласково обнимали замерзшие за суровую зиму стволы деревьев и кустарников. Воздух наполнялся цветочным ароматом. Природа оживала. Беззаботное детство продолжалось.

Отец умер, когда Миа исполнилось двенадцать. Он успел ее научить рисовать и паять микросхемы, чинить часовые механизмы и правильно читать стихи. С ним она ходила в походы и гоняла на велосипеде. Она даже простила ему случай на реке. Лодка чуть покачивалась на легкой ряби воды, а отец кричал:

– Прыгай! Прыгай, кому говорю!

– Я боюсь! – Миа глотала слезы. Слезы отец не переносил.

– Прыгай! Иначе ты никогда не избавишься от своих страхов!

– Нет! Я не хочу! Я утону!

– Не утонешь! Я тебя вытащу!

Миа зажмурилась от страха. Глубокая вода вселяла в нее страх и ужас, подсознание кричало и не хотело отпускать девочку в опасную стихию. В этот момент отец просто столкнул ее с лодки. Вода оказалась холодной и совсем не хотела держать на поверхности маленькую девочку, легко сомкнувшись над головой. Миа хотела жить. Она вытолкнула себя на поверхность и лихорадочно заколотила по воде руками и ногами. В лодке сидел довольный отец. Он хохотал:

– Вот! А говорила, что не можешь, не умеешь! Плывешь! Молодец!

Похвала отца много значила для девочки. Хвалил он редко, по особым случаям. Видимо, этот случай оказался из ряда вон выходящим. В кои-то веки дочь заслужила комплимент. Миа торжествовала, но с той поры поняла, что панически боится открытых водоемов. Она, конечно, выплыла и впоследствии неплохо держалась на воде, но этот детский животный страх не давал ей во многом добиться большего.

Вопреки всему отец стал ее хорошим другом. И сейчас он ее предал. Еще никогда в этой жизни Миа не было так больно. Она могла это предотвратить, но не смогла разгадать знаки. В последнее свое утро отец отличался немногословностью. Он позавтракал, оделся, взял кожаный портфель, остановился на секунду перед выходом и посмотрел на дочь долгим взглядом:

– Солнце мое, запомни, весь мир принадлежит тебе, не ограничивай себя в желаниях, слушай свою душу и следуй законам вселенной. Береги маму, – отец надел кепку и вышел.

Миа стояла, открыв рот. От отца она подобных спичей не слышала никогда. Ее заботило другое событие. Аура у отца в день перед гибелью светилась темно-фиолетовым цветом с примесью грязного желтовато-серого дыма. Лицо приобрело бледный землистый оттенок. Все признаки Миа увидела на доли секунды, но девочка тогда не смогла понять, на что надо обратить внимание. Как же она себя за это винила! Отец умер внезапно и глупо, от инфаркта. На сердце он никогда не жаловался. Вел здоровый образ жизни. Умер сразу, навсегда оставив ее один на один с матерью. В этот момент беззаботное детство закончилось в один миг. Миа стала взрослой. Она больше не смеялась заливчатым колокольчиком, не кружилась в легком танце. Мир перестал искриться радугой. Мир обрел серые краски.

Мама внешне держалась стойко, казалось, после гибели сына ничто не могло ее сломить, даже смерть мужа. Она давно закрылась в своем внутреннем мире и никого туда не пускала. У нее вдруг возникла фобия. Мама везде видела грязь, пыль, микробов. Она мыла дом до работы, мыла после. Мыла дом, когда он сиял чистотой. Мыла, желая уберечь единственную дочь от всякой заразы. Она очень боялась потерять Миа. А Миа не чувствовала материнской любви. Мама крайне редко обнимала и целовала дочь, считая данные проявления чувств ненужными и необязательными. Мамина любовь строго лимитировалась и выдавалась дочери по чайной ложке в исключительных случаях. Она находилась за семью печатями, глубоко-глубоко внутри израненной материнской души.

После похорон, когда все разошлись, мама начала плакать. Горько. Навзрыд. Без остановки. Видимо, организм не выдержал и захотел слезами выгнать из себя все то, что мешало жить. Миа терпела три дня. Когда врач скорой сказал, что может помочь маме временно, поставив укол успокоительного препарата, а все остальное решает психиатр, девочка взяла инициативу в свои руки. Каждый последующий день она обнимала маму, мысленно вливая в нее свою энергию, забирая при этом боль и скорбь. Мама затихала. В это время два мощных энергетических потока разного цвета окутывали мать и дочь. Один из них, ярко-голубой, выходил из левой ладони Миа и передавал от нее энергию матери, второй, ярко-зеленый, из правой руки залечивал душевные раны и снимал боль. После каждого сеанса у Миа поднималась температура, и она без сил падала на кровать, чтобы заснуть беспробудным сном до утра. С утра девочка вставала с трудом и шла в школу. Каждый сеанс сопровождался потерей одного килограмма веса. Миа лечила маму неделю. К концу седьмого дня энергетической терапии мама перестала лить слезы. На следующий день вышла на работу. Только вот фобия никуда не исчезла. Дом с этого момента сверкал стерильной чистотой.

С момента смерти отца прошло два года, Миа была предоставлена сама себе. Мама зарабатывала деньги, чтобы хоть как-то прокормить их обоих. Денег катастрофически не хватало. Миа долго думала и решила пока отложить свою заветную мечту до лучших времен. Она хотела стать профессиональным кардиологом. Свое призвание девочка поняла давно. Миа читала болезни людей по лицам, по состоянию кожи, по осанке, по взгляду. По глазам можно было прочитать не только болезнь, но и душу или ее отсутствие, что порой приводило девочку в ужас.

Миа подала документы в медицинское училище. «Фельдшер совсем неплохая специальность, особенно в качестве первого шага к мечте», – думала Миа, шагая вприпрыжку по березовой аллее. Она ушла из школы после девятого класса, и ее переполняло счастье от того, что она больше никогда не переступит ее порог. Миа, что-то напевая про себя, добежала до широкой двухполосной проезжей части, посмотрела налево и направо и, убедившись, что машин нет, начала переходить дорогу. Сделав несколько шагов, девочка ощутила невидимое препятствие, как будто перед ней вдруг из ниоткуда возник огромный человек. Миа удивленно осмотрелась по сторонам, и в этот момент мимо нее на полной скорости пролетел огромный грузовик. В кабине грузовика, судорожно держась за руль, сидел водитель с белым, как маска, лицом и красными горящими глазами. Все произошло в доли секунды. Только сильный поток воздуха чуть не сбил Миа с ног. В воздухе кружились перья неведомой белой птицы и медленно оседали на раскаленный асфальт рядом с девочкой. На улице не было ни души.