Ирина Таланкина - Тишина

Что до остальных трех округов? Второй и третий – обитель простого люда, мужчин и женщин от тринадцати до шестидесяти лет. По равнинам третьего округа гуляли пахари, рыбаки, мельники и пастухи – народ самый мирный из всех. В избах второго округа громко стучали молотки ремесленников и голосили охотничьи песни. Первый же округ был далек от всех остальных – в нем дозволялось жить лишь людям духовно просвещенным, лишь им была доступна связь с духами и великая истина жизни, которой они благосклонно делились со всем остальным народом. В первом округе жили волхвы.

– Вот Дион послушался тебя, – возмущался тем временем обиженный Арий, – и посидел положенного в колодце, ага.

В эту минуту с Диона слетела притворная маска обиды на весь мир – он никак не мог позволить себе пропустить перебранку с Арием.

– А ты!.. – Дион прыжком сел на кровати и несколько секунд пытался придумать что-нибудь обидное в ответ на упрек, однако ничего подходящего из известных ему обидных выражений не нашел, поэтому, не растерявшись, злобно кинул в Ария подушку. Тот лишь увернулся, вопросительно посмотрел на друга и с важностью произнес:

– Не пойму, отчего вы оба злитесь? Глупые же у вас мысли, зачем нам в лесу что-то искать? Чего хотите, чудес али демонов, чего ж вам в мире невиданно? Нам и здесь хорошо, ага. Не просто так ведь мы в Тишине живем. А за лесом, гворят, бесы да иноверцы, оно вам надо?

В ответ ему последовал одновременный вздох обоих братьев. Толковать с Арием было не о чем. К слову, заносчивость Ария проявлялась исключительно в вопросах религиозных, да и то немудрено – он был одним из немногих избранных природой счастливчиков, кому предстояло стать частью первого округа. На фоне сверстников Арий выделялся сразу: среди пестрой палитры детских лиц вычурно блестели белокурые, почти белые волосы и лазурные глаза, всегда спокойные и чистые, как безмятежная водная гладь. И голос его, всегда негромкий и важный, лился складным звуком, как льется лесной ручей по каменистому пригорку. Арий жил наравне со всеми остальными детьми, но судьбою ему был предназначен путь в первый округ. Это прекрасно понимали все.

Способный ребенок блистал, безусловно, складным умом и недетской рассудительностью, даже некоторой твердостью характера. Данностями природы Арий не мог не гордиться. С жалостью он глядел на Федора, которому, быть может, суждено остаться в четвертом округе среди всех болезненных. Споры между ними вскипали неустанно. Однако из раза в раз правда оставалась на стороне будущего волхва, нежели на стороне бесноватого мальчика, которому вдобавок еще и прилетало несколько насмешек. Дружить им было очень непросто, да и дружбой это было трудно назвать – скорее привычкой.

– Не может же бескрайним лесом заканчиваться мир! – не унимался Федор.

В отличие от рассудительного Ария, Федор очень любил мечтать. Любая загадочная деталь, неприметно воткнутая в привычную повседневность, могла целыми днями не давать ему покоя – все хотелось докопаться до значения этой детали. Подобная пытливость в Тишине не приветствовалась, ведь тайны на то и называются тайнами, чтобы оставаться таковыми – непостижимыми обывательскому уму.

– Толком не знает никто из нас, что там. Может, там существа такие же, как мы. С ч… – слово оборвалось, на мгновение лицо Федора резко исказилось в пугающей гримасе, а голова дернулась к плечу. Такое бывало, и все привыкли – никто уже давно не складывал руки ладонями друг к другу в священном жесте, означающем защиту от нечистой силы.

– Вот видишь, – проговорил Арий, – это все от твоих речей нечистых. Чушь всякую гворишь, тебя духи наказывают, ага.

Федор обиженно поджал губы и неловко улыбнулся. Возмущенный Дион хотел наконец что-то возразить, глаза его опасно засверкали, однако нападающий жест прервал внезапно заскрипевший голос настоятеля Луки:

– Арий прав, – все знали, что сейчас непременно последует какая-нибудь древняя история или легенда, которая столь долго настаивалась во время затянувшегося молчания старика. – Ты гворишь, Федор, что за лесом могут жить такие же, как и мы. Не мудрено от тебя такое рассуждение услышать, уж больно ты дитя пытливое, токмо вот я на твоем месте своим любопытством не стал бы народ забавить, токмо смеху от сего разговора. Неспроста наши отцы здесь схоронились, на то существует целая история. Мне, в отличие от вас, млодцев, довелось большую жизнь отжить, я дитем еще первого Верховного Жреца собственными, вот энтими, очами видал. Как нынче помню – на него глядел, а он словно не с земли, не человек словно. Глянет – как стрелой пронзит, и ажник солнце само ему служило, светом своим кожу его не смело жечь, лучом в очи не смело глянуть. Все они, Жрецы, такие, во всех поколениях. Им больше нашего даровано.

– Так потешьте нас энтой магической историей, – съязвил Дион.

Настоятель Лука метнул на него строгий взгляд:

– Не злорадствуй, Дионисий. Мал еще, чтобы над стариком насмехаться. Я лучше вам расскажу, пока еще минутка есть, отчего первый Верховный Жрец оградил Тишину от всякого гостя с чужих земель. Тогда и ответы на твои вопросы, Федор, мигом сыщутся. Девяноста три года назад, как слагают уста народные, в том большом мире, где невольными заложниками жили наши предки, творилось страшное: дикие бесы подымались из-под земель, всюду разливались красные-красные реки крови, много людей полегло, никто не знает, сколько. Страшная болезнь разума людьми овладела. Люди подчинились бесам, пытались истребить всех неверных их демоническому учению и даже до наших предков добрались. Должно быть, нечистые все еще бушуют в том мире, и ежли наш человек выйдет туда – ба! Пути назад нет, всего поглотят до самых костей! Токмо Верховный Жрец, наследник воли духов, может властью своей великою спокойствие в Тишине хранить и беречь нас от красных демонов. У них цель единая – истребить наше верование. Уж сколько оно пережило! В те времена, когда Тишина была открыта миру, на предков наших тоже охотились. Поэтому души их разгневаны, а в гневе сила! Большая сила в древнем гневе. Обрегают отцы нас теперича от всякого гадкого иноверия. Они попрятались кругом нас, в зверях и светилах, в цветах и деревьях, в земле и воздухе, они дают нам жизнь и спокойствие, а мы за это чтим их великую память. Память и преданность духам. И в мире сила их, в мире сила истинная, в природе – в землице, в воде, в пламени и в ветре.

– Ежли были так сильны предки, почему ж они не истребили самих бесов? – фыркнул Федор. – А нам теперича, видите ли, ютиться здесь.

– Даже на волков поглядеть нельзя, – поддержал его брат.

– Гонения, – старик с сожалением опустил в пол свои маленькие глаза. – Их было много, очень много, все кругом было окрашено красным. Бесы неистово гнали отцов наших с земель их. Радуйтесь и духов благодарите, что на вашу долю не выпало увидать беспорядков, подобных тем, что царствовали в мире сотню лет назад. В беде рождаются сильные, но далеко не всякая сила стоит горечей, за нею приходящих.