Ирина Таланкина - Тишина

На улице завыл протяжный колокольный звон. Заслышав его, настоятель Лука вновь замолк и неуклюже поднялся с места, жестом указывая детям, что пора идти. Все мигом засобирались к заутроку. Комната, еще минутой ранее притихшая под тяжестью жуткого рассказа, вновь оживилась, разговоры об истории сменились будничными обсуждениями предстоящего дня. Сквозь мутную слюду в маленьком окошке пробивалось уже окрепшее, нагретое летним теплом солнце.

III

Между домом детей и маленькой кухонной пристройкой уже были выставлены два длинных стола. Вокруг столов возились люди, заканчивали последние приготовления к заутроку. В теплое время в каждом округе Тишины трапезы проводились на улице, в близости к природе.

Протяжный голос старого медного колокола начинал день.

В четвертом округе народ у столов собирался соответствующий – старики за одним столом, дети за другим. Юродивых, которые содержались поблизости, было принято кормить отдельно от остальных – боялись, что бесы их могут проникнуть в души чистых людей.

На белоснежных скатертях ровными рядами выставлялись десятки одинаковых блюд, над маленькими деревянными чашками пленительно танцевал в воздухе дымок от горячей каши, едва снятой с печи. Украшением столов служили первые полевые цветы в узких глиняных вазочках. Свежий запах разносился по всей трапезной. Следуя распорядку, люди вставали у своих мест за столом и несколько минут молчали в смиренном ожидании. У самого края детского стола горбился настоятель Лука, под тяжелым взором которого неугомонные ученики выдерживали эту священную тишину, не произнеся ни звука. Каждый знал – за любую шалость можно получить ложкой по голове и лишиться завтрака за нарушение крайне важного обычая.

Дион нетерпеливо мялся у своего места между братом и Арием, скрипя зубами от ожидания – в голове уже рисовалась сладкая минута, когда он сможет с жаром накинуться на горячую кашу. Взгляд рассеянно бегал по столу под острым звоном всепоглощающей тишины; внимание привлек стакан, стоявший неподалеку от большой деревянной ложки. Дион тихонько повел головой, чтобы разглядеть: и правда, молоко! Ожидание сделалось еще более томительным.

Несколько десятков ладоней одновременно сложились в священном молитвенном жесте. Прием пищи непозволительно было начинать без поклонения духам. Все молчали, в мыслях обращаясь к великой и непостижимой силе, дарующей и день, и ночь, и трапезу. Лишь Дион никак не мог оторвать взгляд от стынущей в тарелке каши, запах которой одурманивал всякую разумную мысль в нем, позволяя забыть даже о таинстве молитвы перед трапезой. На языке томился сладковатый привкус свежего молока.

Спустя три минуты, когда безмолвная молитва была кончена, старики первыми начали садиться за скамьи, их примеру мигом последовали и дети – можно начинать трапезу. Наконец, можно и говорить – по столам разносился тихий полушепот, кое-где звучал даже смех, чуть заглушаемый стуком деревянной посуды. Не веря своему долгожданному счастью, Дион спешно накинулся на еду.

– Млоко! – радостно заметил Федор. – Откуда ж такой праздник нам?

– Што за дурны вопрос? Сегодня же Русалочья ноча! Вечером, должно, большие гулянья буде, – звонким колокольчиком рассмеялся девичий голос напротив.

Дион, успевший обжечь язык о горячую ложку, поднял взгляд в поисках источника знакомого звона.

– Што, теперя я уж любе каши-то буду? – непозволительно громко засмеялся колокольчик вновь.

– Тише, Агния, – унимал ее Арий, – не смейся так громко, а то настоятель будет гневаться.

Агния ужасно не любила, когда Арий делал замечания ее смеху – а делал он это до ужаса часто. Ответом ему последовал недовольный блеск двух зорких черных глаз. Этим чудесным умением блестеть они напоминали застывшие капли темной смолы, обожжённые палящим ветром.

Многие дети шутили, что Агнию стоило бы переселить на первый этаж, к мальчикам – она все равно вела себя хуже Диона, и зачастую становилась инициатором его пакостей, за что не раз получала наказания. Однако, в отличие от друга, впутывалась в приключения Агния уж точно не из особенной любознательности – она просто любила отыскать какую-нибудь очередную забаву. И чем опаснее будет эта забава, тем интереснее станет ее опробовать.

Узнать, а точнее – услышать Агнию можно было издалека. Постоянным спутником девочки был неприкрыто громкий нелепый смех, повсюду трезвонивший живым колокольчиком. Он, казалось, выходил у нее непроизвольно, сам по себе просвистывал сквозь узкую щербинку между зубов.

– Нынче чрез костер буде прыгать! – бурый янтарь горел в глазах. Агния в предвкушении стучала ложкой по краю тарелки, не обращая внимания на еду и даже на молоко в стакане. Интересовало ее совсем другое. – Арий, буде с нами прыгать?

– Да, хотел бы я поглядеть, как ему пятки подпалит, – хихикнул ей в ответ Дион.

Два хищных взгляда одновременно уставились на растерявшегося Ария, на что он вскинул руки перед собой и скупо промямлил:

– Как не прыгать-то? Традиция же, ага…

– И Федора чрез костер пустим, – продолжали нарушать спокойствие заутрока Агния и Дион.

Федор непонятливо взглянул на них и, не успев спросить, почему именно его нужно непременно кидать через костер, непроизвольно дернул головой в бок и скривил брови в неестественной дуге. Очередной минутный бой с безымянным внутренним демоном.

– Вот поэтому, – ложкой указала на него Агния, – бесов из тебя буде изгонять.

– Агния! – с наигранным осуждением засмеялся на нее Дион. Однако девочка уже не слушала его и не заметила даже обиженный взгляд Федора – она вновь повернулась к Арию и продолжила изводить очередными расспросами его всегда спокойное душевное равновесие.

Агния знала – будущий волхв едва ли не наизусть помнит все традиции и обычаи Тишины, что совсем не удивительно – Арий с раннего детства начал изучение высших таинств и до безумия этим гордился, а потому не мог упустить шанса пощеголять своими точными познаниями. Стараясь не замечать небрежные движения девочки, он терпеливо отвечал на все: рассказывал о символическом значении костра, о дневных купаниях перед Русалочьей ночью и о важных молитвах, способных в этот праздник уберечь от пробудившихся русалок.

– Добро, – широкая улыбка растеклась по губам Агнии, – значе, я выточу на камешке руну ветра. То-то впору и на русалок идти в охоту!

– Да, на русалок! – Дион забыл про кашу.

Арий лишь устало вздохнул:

– Вы же понимаете, что накажут, ага? Лучше следуйте обычаю, а ночью к озеру подходить нельзя, только чрез мост перебираться и очень опасливо, – заученные наизусть правила ритмично отскакивали от зубов.