Ноэми Коул - Видение

– Нет.

– Тогда с банальными пожеланиями удачи и скорейшего возвращения. Снова.

– Серьёзно? – насторожилась Лиля. – И никаких возражений, очередных заявлений, что я могу не вернуться и что всё, в чём я участвую, не имеет смысла и только рушит моё будущее? Неужто даже без махача разойдёмся?

– А разве что-то из этого имеет смысл? – устало покачал головой парень. – Ты и так можешь читать мои обычные напутствия по памяти как мантру.

– Да, толку мало, – нетерпеливо кивнула девушка и перекинула за раму вторую ногу. Уцепившись за один из узелков, она обхватила ногами верёвку и безупречно отточенными движениями начала осторожный, но уверенный и быстрый спуск. Мишка только с опаской следил за ним, не в силах ничего произнести или сделать. Наконец, она спрыгнула на руки одного из своих провожатых, вызывав на секунду огоньки страха и зависти в глазах Мишки. Тот проследил за тем, чтобы компанию не поймала охрана, проводил взглядом грациозно перемахнувшую через забор Лилю, смотал верёвку и мысленно поклялся прождать девушку не смыкая век до самого утра. Однако спустя несколько минут ему пришлось вспомнить о том, что напротив спит соседка девушки, которая вряд ли будет ему рада, если вдруг проснётся посреди ночи, и что если его не обнаружат на своём месте так поздно, то непременно посетят комнату той, чей портрет уже много лет висел у него над изголовьем. Эти выводы заставили его запереть за собой дверь и с тяжёлым сердцем тихо, так, чтобы его не заметили, поплестись к себе.

На следующее утро усталая, раздражённая и недовольная Лиля вошла в вестибюль с приятнейшей компанией, которую только можно себе вообразить. Пятью офицерами полиции и двумя своими сообщниками. Лиля и парни были поголовно в грязи, пыли и раненые, полицейские же казались раздражёнными и изрядно потрёпанными. Директриса, охая и сетуя на «неразумных малолеток», извинялась, как могла, и в тысячный раз пообещала провести воспитательные работы. Когда офицеры ушли, она нахмурила лоб, намеренная тут же оправдать возложенные на неё надежды, и заявила, что «абсолютно всё отныне берёт под свой личный контроль». Женщина в очередной раз попыталась выяснить, где расположен кладезь отмычек и лестниц и кто покрывает этих юных бандитов, угрозами и настояниями выпытывала, ради чего дети рискуют и чем их не устраивает обеспечение, им предоставленное. Не добившись ровным счётом ничего, она вновь пригрозила им постановкой камер слежения – вот только выделят средства из бюджета! – и отправлением прямиком за решётку в том случае, если эта их деятельность не будет прекращена незамедлительно.

– С этого дня беру ваши души под свой контроль!.. И почему же вас только в детское отделение ещё не посадили! Сопливое хульганьё, – визгливым тоном цитировала Лиля слова директрисы, нервы которой под конец разбирательств не выдержали. Она вновь сидела в грязных кроссовках на кровати, скрестив ноги и упираясь ладонями в жёсткую холодную поверхность каркаса, торчавшего по бокам матраса. – Ты и вчера их брала, и неделю назад, да и вообще уже года два у себя хранишь и практически не выдаёшь: напугала ежа голой задницей! Да я больше боюсь, как бы они там не заплесневели! Каша в столовке не любит конкурентов.

Девушка злобно плюнула и, слегка качнувшись, опустила голову на подушку за плечами. В дверь постучались.

– Если это не санинспекция с целью ухватить админов за филейные отростки, то вон отсюдова, – вяло протянула Лиля.

В дверь, под угрозой быть побитым, вошёл Мишка. В обеих руках парня виднелось по несколько бутербродов, которые он, когда присел на край кровати возлюбленной, бережно переложил к себе на колени.

– Тебе сюда бессрочный пропуск выписали?

– Было бы неплохо, но нет. Меня лишь просили передать, что вы втроём остаётесь без еды ещё на день. А ещё я притащил бутики, так как с решением совсем не согласен.

– Схомячь их сам. Не хочу ничего. Сыта Крыльцовой по самое горло, – отмахнулась девушка. Мишка недовольно переложил один из бутербродов на её живот.

– Ешь давай. Обратно не понесу. Заметят тут же, и всем не поздоровится. Тем более, вы с ребятами уже заставили меня нервничать, поэтому кушать мне ещё очень долго не захочется.

– Кушать… Ботаник ты, Мишка, ботаник, – по-доброму ухмыльнулась Лиля, вызывая какое-то особенное выражение на лице друга, которое сама никогда не видела, но на которое постоянно указывали остальные. – «Кушать, уставился, писсуар»… Единственный в приюте, окромя мелких, кто такими словами бросается. Ну, и кому поварихи тёплую пюреху выдают. Помимо Жеки, естессно.

– Не важно. Подкрепись. Ты ведь практически ничего не ешь!

Девушка шумно вздохнула и покачала головой, отложив бутерброд обратно на Мишкины колени.

– Оставь всё белобрысой, если сам не хочешь. Она куда больше моего обрадуется, увидев на тумбочке лишнюю порцию. Ей их явно недостаёт…

В дверь снова постучались, но стук был уже громкий и исполненный решимости.

– Санинспекция? – привычно поинтересовалась Лиля и покосилась на дверной проём.

– Для леди готов быть кем угодно, – лучезарно улыбнулся вошедший мускулистый парень, ненамного опередивший по возрасту присутствующих в комнате.

Высокий, стройный и весьма привлекательный. Чёрные как смоль волосы и малахитовые глаза придавали ему вид злодея какой-то мелодрамы. При его появлении в комнатах порой становилось тише: девушки стушёвывались и с боязливым интересом искоса поглядывали на него, как на нечто неземное. О нём слышали даже несколько мистических сюжетов, основывавшихся, правда, исключительно на аргументе «да я своими глазами видела!». Но, разумеется, были и такие, кто находил подобное поведение дуростью. Основная часть парней, включая Мишку, и три-четыре девушки.

– О-па, звезда экрана, – Лиля привстала на локтях, со скучающей физиономией следя за детдомовским кумиром. Воспитательницы всегда с момента его появления в приюте были обходительны и внимательны к нему так, как ни к кому другому. Он был обаятелен, талантлив, вёл себя безукоризненно, с другими был предельно вежлив, любил помогать по хозяйству и учиться – нужно ли больше для того, чтобы стать любимчиком?

– Ну, до вас мне, красавица, далековато, – ехидно отозвался парень. – Так заставлять биться сердца наших дорогих учительниц не в силах даже я. Что опять учудила?

–Вот как ты думаешь, твоё ль это дело, а? Жек?

– Ну, а если, предположим, я объясню своё рвение узнать о твоей проделке желанием научиться буквально останавливать сердца женщин, расскажешь? – проурчал Женя, опираясь спиной о стену и задумчиво всматриваясь в лицо девушки. Мишка едва заметно покраснел и опустил голову.

– Ты ж в курсе, что на меня твои чары не действуют, – ухмыльнулась девушка, повернув лицо в сторону собеседника.