Ноэми Коул - Видение

– Натянуть что-нибудь из её вещей, – с сомнением пробормотала Лиля себе под нос, – или всё-таки остаться в этом?

Оглядев детдомовскую одежду и вспомнив вид столовой, она тяжело вздохнула и подошла к комоду, в котором мирно покоились наряды её матери. С удивлением обнаружив там много подходящих ей по размеру футболок с Микки Маусом, укороченных блузок, маек, юбок, шорт, леггинсов самых различных цветов, штанов и даже комплектов нижнего белья, она ещё раз взглянула на фигуру матери и постепенно перевела взгляд на собственную. Сходство было очевидно, но девушка никогда раньше не задумывалась о том, как могло бы выглядеть её тело в платье.

– Походу, неплохо, – самодовольно улыбнулась она и снова вернулась к поиску подходящих вещей. Все они были старательно и, видимо, не по одному разу перестираны, что несколько огорчило Лилю, желавшую знать не только вид, но и запах её родителей. Глядя в сторону гордого стана на портрете, она вообразила себе шлейф, в котором угадывались цитрусовые нотки. Ей на ум стали приходить образы, в которых эта женщина с портрета не просто идёт – плывёт по коридорам, локоны её слегка пружинят в такт походке, юбка колышется при малейшем движении… А в след ей смотрят улыбающиеся зеленоватые глаза.

В качестве предмета домашней одежды девушка наконец избрала серые лосины. Сначала девушка приняла их за обрезанные колготки, но мгновение спустя признала лучшим вариантом. К ним была найдена длинная цветастая майка на толстых бретелях. Забрав это и носки, Лиля бросилась в ванную, которую, хоть и увидела лишь мельком, сразу захотела опробовать. Там она скинула вещи на полочку, мгновенно сбросила детдомовское тряпьё, бережно уложила в ящик единственную собственную драгоценность в виде кулона, зашла в кабину, которая тут же захлопнулась, и с предвкушением встала навстречу автоматически брызнувшей из потолка струе…

Таких команд современная европейская техника ещё не знала, хотя и была полностью переведена на русский, английский, французский и немецкий языки. Горячая вода брызнула сразу с пеной, поскольку техника, использованная впервые после прошедших неделю назад испытаний, решила, что зашедший в неё человек должен быть уже очень грязным. К сожалению, настройку вручную Максим Алексеевич включить поленился и благополучно забыл об этом до тех пор, пока к нему на ужин не явилось сваренное и настоявшееся впоследствии на пару готовое блюдо.

– Должна сказать, шумоизоляция – одно из лучших свойств той железяки, – мрачно похвалила сантехнику Лиля, бессильно опускаясь на указанный ей стул по левую руку от старшего хозяина дома. – Мег’си фор юзд унзэрэ аппарата. Трижды.

– А должна была сказать один раз и на русском, – удивлённо протянул, почёсывая подбородок, мужчина. – Что же, разреши поинтересоваться, ты с ней сделала?

– Примерно то же, что она со мной, – нехотя отозвалась девушка, вспоминая свою бессильную ярость против куска стали и сладостный момент мщения, когда ей неожиданно попалась на глаза панель управления.

– Что ж, выходит, придётся ещё раз побеспокоить мастера… Ну, это уже мои заботы.

Когда принесли блюда, Лиля растерялась. Исподтишка следивший за племянницей Максим Алексеевич едва мог сдержать улыбку, видя, как девушка ест. Словно птичка – поклевала зёрен, попила водички – и всё, сыта. Сам он никогда не мог есть мало и приписал отсутствие у неё аппетита новой обстановке и более богатым яствам.

Но и в следующие дни, и после суда, окончательно определившего судьбу девушки, повторялось то же самое: она практически ничего не ела и спала намного меньше, чем это было, по мнению дяди, необходимо – всего по пять-шесть часов в сутки. Конечно, цвет лица Лили становился здоровее, и пропадала бледность, портящая так много обещавшее личико девушки, но всё же мужчину настораживали эти её привычки и другая, более весомая. Привычка сильно выражаться. Последней каплей в чаше терпения Максима Алексеевича стал званый ужин, куда был приглашён Даниил, его лучший друг, со своей женой и тремя детьми на несколько лет младше Лили. Уезжая, дети наперебой хвастались полученными знаниями и пополнениями в лексиконе.

– Не научишься сдерживаться сама, приглашу сюда племянника своей покойницы-жены. Вот уж кто быстро тебя отучит, – шутливо пригрозил дядя и вдруг подозрительно надолго замолчал.

– Ой, не к добру… – шепнула себе под нос девушка и исподлобья взглянула на отложившего книгу Максима Алексеевича. Они сидели в библиотеке – единственном месте, где его племяннице не на что было отвлекаться. Лиля вполне искренне старалась сосредоточиться на прочтении учебников по фармакологии и авиастроению, подсунутых на досуге дядей со словами о том, насколько важно юным красавицам всесторонне развиваться, но то и дело горестно вздыхала, а если уж не понимала чего-либо, так высказывалась об этом вслух и достаточно громко. Иными словами, нецензурная брань была фоном на протяжении чтения от первого к последнему слову каждой новой главы. На некоторое время её дядя даже перестал понимать, кто из них чему учится, поскольку его словарный запас был пополнен десятками самых неожиданных производных и несколькими новыми отглагольными прилагательными. Впрочем, он был рад этому уроку не многим более, чем Лиля, уяснившая для себя, что одним лишь раскачиванием крыла самолёта с амплитудой примерно в метр вполне можно вызвать не только охрану аэропорта, но и истерику и инфаркты несведущих пассажиров.

– А ведь действительно, отчего я раньше не принял его к сведению? Он ведь такой славный и умный мальчик… Ну, разумеется, – обращаясь не то к племяннице, не то к торшеру за её спиной, быстро проговорил вдруг мужчина и просветлел, – как же я мог о нём позабыть? Да и многие другие отказались…

Смоделировав в голове план действий, дядя вскочил с дивана и стал шагами замерять длину библиотеки. В конце концов, придя к какому-то заключению, одному ему известному, он вскинул голову и с улыбкой объявил:

– Я нашёл тебе замечательного учителя и тренера! Осталось выяснить, где он, и согласится ли… Но нет, право, я уверен, что он согласится, вопрос только лишь во времени: если он сейчас опять где-нибудь в Самоа или Марокко, его будет гораздо труднее выловить. Всё, я отлучусь ненадолго! Будь здесь!

Пушечным ядром вылетев из дверей, он вскоре стал вне зоны досягаемости наедине с одним из наиболее страшных и полезных изобретений человечества. В своей комнате с мобильным телефоном. Недоумевающая девушка вновь обернулась к книге, на обложке которой красовались лишь два понятных ей слова – «для чайников». Изогнув бровь, она уставилась в текст, не стремясь его прочитать, и задалась вопросом: а такой ли плохой была её рутинная жизнь в детском доме, как она всегда об этом думала? Да, здесь она смотрит много новых фильмов, может сколько угодно заново проходить видеоигры, хотя они оказались вовсе не такими манящими и интересными, какими представлялись обитателям детского дома. Да, было весело раз за разом выигрывать у дяди в карты и даже в биллиард – знал бы он, какие ставки делали на её победы друзья, не стал бы так бахвалиться раньше времени! Но регулярная нудная учёба и наводящие тоску одни и те же деревья за окном… Ещё и этот учитель вероятный… Так ли оно ей надо?