Алексей Лукин - Спаси и сохрани

Стены пещеры плясали размытыми пятнами, постепенно удаляясь.

Тьма неслась следом, но распадалась на части. Теперь это была совсем иная тьма – не такая колючая и всепоглощающая. Не такая живая и злая. Обычная – та, что резко накрывает комнату после щелчка выключателя. Или же степенно заворачивает в себя город каждую ночь, оставляя прорехи для гирлянды фонарей. Там тьма твердеет, здесь наоборот, чахла всё сильней и сильней.

Мрак расслоился в сумрак, сумрак – в свет. Настоящий, электрический, несмело пробивающийся откуда-то из недр подземелья. Сначала широкий и размашистый, но чем дальше Ваня бежал, тем больше он сужался, заканчиваясь маленьким белым диском.

Мальчик со всего размаха налетел на чью-то фигуру.

– Ля, хто здесь?!

Свет дрогнул и погас.

Вообще-то Доходягин Лаврентий Палыч был человеком сдержанным, рассудительным и справедливым. Возможно, сказывалось армейское прошлое. Но сейчас директор лагеря «Улыбка» рвал и метал. В прямом смысле – рвал ненужные листы бумаги и метал взоры, полные возмущения.

– Диверсия! Аншлюс! Перестройка! – Доходягин не стеснялся использовать самые грубые слова из всех, что знал. – Ерундистика творится на вверенном мне участке фронта! Евгения Александровна, глубоко уважаемый всеми нами педагог, пришла в расположение вашего отряда по рабочему вопросу, а у вас пусто, как в голове у противника. Ни детей, ни вожатого. Немедленно доложить причину отсутствия!

– Мы… эмм… – Михаил Валерьевич несколько замялся, сражённый таким напором. – Мы ходили купаться.

– Кто разрешил?

– Я. – Вожатый по-прежнему не понимал, из-за чего весь сыр-бор.

Лаврентий Палыч навис над молодым вожатым так близко, что его усы стали щекотать Михаилу Валерьевичу лицо – тот еле сдержался, чтоб не чихнуть.

– Кто разрешил вам? Чей был приказ? Покинуть диспозицию, позорно дезертировать всем личным составом к пруду, не поставив в известность командование. Без медсестры! Без огневой поддержки более опытных подразделений вожатых!

Директор замолчал и вернулся в кресло – немного успокоиться и оценить боевые потери. Первая атака прошла успешно.

– Ну… ребята сказали, что не хотят спать в тихий час. А вчера как раз хорошая погода была, вот и попросились на пруд. Вовремя успели – сегодня, видите, опять тучи.

– Отставить не хотеть спать! Слушать мой вопрос! Думаем чем умеем, отвечаем ртом: почему тихий час называют тихим?

Михаил Валерьевич пожал плечами:

– Вероятно, чтобы дети вели себя тихо.

– Так точно, товарищ вожатый! – Директор лагеря вновь приблизился. Его указательный палец застыл где-то у переносицы подчинённого. – Тихо, смирно, в полном составе и в переделах чётко обозначенного командованием радиуса квадрата. А не занимали иные объекты географи́и. Тут вам не там! Тут детский лагерь, понимаешь ли, а не детский сад. И тут не барышня в халате перед вами командует! Евгенисанна, пардоньте за мой французский. Я не допущу всяким салагам расшатывать порядок и дисциплину. – Палец превратился в большой красный кулак с синими прожилками. – Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ командир!

– То-то же! – Лаврентий Палыч, удовлетворённый произведённым эффектом, забарабанил пальцами по столу. – Евгения Александровна, голубушка, – замурлыкал он совсем другим тоном, – вы же видите масштаб поражения.

– Вижу, товарищ директор, – согласилась Евгения Александровна, вожатая четвёртого отряда и по совместительству – и.о. старшей вожатой.

Всё это время молча стояла у другого края стола.

– Так, стало быть, значит… понимаешь ли… – Лаврентий Палыч неумело подбирал слова. Одно дело – отчитывать подчинённых, пусть и заслуженно, совсем иное – обращаться к ним с просьбой личного характера. – Подсобите. Окажите содействие. Поделитесь опытом. Возьмите, так сказать, на поруки. Организуйте шефство над более молодым и менее опытным коллегой. Сделайте из новобранца достойного члена зрелого общества!

– Не переживайте, товарищ директор. Будет исполнено.

Если б какой-нибудь художник взялся за портрет Евгении Александровны, ему пришлось бы променять кисти на чертёжный карандаш с линейкой. Настолько у неё были правильные и строгие черты лица. Гордо отточенная осанка. Деловой и цепкий взгляд. Крепко сжатые губы. Со стороны – прямой угол с золотисто-русыми волосами, а не вполне себе симпатичная девушка, как отметил Михаил Валерьевич, выйдя из кабинета начальства. Евгения Александровна работала в этом лагере не первый год и была примером для всех вожатых. Дети из её отряда никуда не убегали, не терялись на прогулках, не болели и всегда побеждали в соревнованиях.

– Ответственность.

– Что? – Михаил Валерьевич обернулся.

– Ответственность – первое и главное качество вожатого. – Евгения Александровна смерила коллегу настолько скептическим взглядом, что тот почувствовал себя товаром на полке с уценкой. – Если вы осознаете это, у вас всё получится.

«Мда, с такой будет непросто». И молодой вожатый решил максимально расположить к себе непредвиденную наставницу.

Не сказать, что Михаил Валерьевич часто влюблялся за свою недолгую студенческую жизнь, но приобретённого опыта хватило, чтобы вынести несколько важных уроков. Во-первых, девушкам нравится, когда им улыбаются. Во-вторых, девушки западают на плохих парней. В-третьих, девушки без ума от музыкантов. Для большинства из них серенада под окном – вершина романтики! Жаль, что играть так и не научился, хоть и захватил с собой в лагерь гитару, чтоб в свободное время подбирать «В траве сидел кузнечик».

– Сорян. Мама с детства жаловалась, что я та-акой безответственный… – Молодой вожатый опустил голову и изобразил вздох сожаления. – Но! Вашего опыта явно достаточно, чтобы научить меня. Как вы смотрите на то, чтобы я зашёл к вам сегодня после отбоя? Посидим, интересно пообщаемся, вы мне что-нибудь покажете… – Сверкнул обезоруживающей улыбкой, а затем ещё и подмигнул. Чтоб наверняка.

На лице наставницы не дрогнул ни один мускул.

– Зачем ждать так долго?

Михаил Валерьевич аж замер с занесённой для шага ногой:

– Вы хотите прямо сейчас???

Ого, как быстро подействовали первые два пункта! А представлялась твёрдым орешком.

– Во время ужина. Когда придёте с отрядом в столовую, я дам вам одну крайне полезную книгу по педагогическому мастерству.

– Книгу?

– Да, книгу. А что вы так удивляетесь? Рассчитывали на что-то другое? У меня нет времени общаться с вами тет-а-тет. Вдруг книга увлечёт вас больше, чем должностная инструкция, о существовании которой вы, судя по всему, даже не подозреваете.

С этими словами Евгения Александровна развернулась и на негнущихся ногах направилась к лестнице.