Артем Тихомиров - Русская готика

(Надо ехать, сейчас же. Здесь дела подождут, не такие они и срочные. Зато мой дом не терпит промедления… он зовет…)

Виктор сунул руку в карманы и пошел в сторону банка и стоянки, где находился его джип. В уме он рисовал себе возможный сценарий развития событий. До поры до времени он забудет о том, как себя вела Лида, но позже обязательно последует наказание. Отрицать авторитет отца, ни в грош не ставить его мнение – это серьезный проступок. Если в этом виновата и Наталья, она тоже понесет наказание (какое именно, там будет видно). Виктор подумал заехать домой, проверить, что делает Лида, или на худой конец позвонить дочери, но отказался от этой идеи. План тем и хорош, что позволяет продвигаться к цели поэтапно. Сначала Виктор съездит за город, а потом займется другим.

Он вновь в деле, он сам будет заниматься тем, что важнее всего в жизни. Теперь ясно, что он ошибался, доверяя Наталье следить за всеми работами. Даже тот человек, который сегодня взял на себя руководство всей строительной площадкой, вряд ли справиться с делом.

Важно. Слишком важно, чтобы перекладывать на других…

Виктор вышел из машины и посмотрел на небо. Собиралась гроза, тяжелые массивы туч, черно-синие, страшные клонились к земле. Виктора не испытывал страха. Несмотря на то, что в пути его вновь посетило странное видение, он был спокоен.

Деревню он отыскал без труда, его вело какое-то странное чувство; все ему было знакомо, словно кто-то вложил ему в мозг подробную карту. Это было хорошо. Виктор надеялся, что останется незамеченным, и ехал по глухим, полузаросшим проселкам, продираясь сквозь заросли. Он боялся только, что покрышки не выдержат такого испытания, но с ними ничего не случилось. Виктор вел машину как заправский гонщик «Кэмел-трофи» и сам удивлялся, откуда у него подобные навыки. Он сосредоточился на дороге и своих мыслях и отключил телефон (еще в начале пути). Теперь только семейное дело, ничего больше. В конце концов Виктор вырулил к небольшой реке, вытекающей из озера Утиного, и увидел старую гужевую дорогу, что вела в деревню. Дождевая вода стояла в рыжих от глины колеях, и Виктор с самого начала сделал неправильно, въехав в них.

Сражение с дорогой выиграл он, и джип замер на пока что сухом участке земли, заросшей густой травой. Скоро начнется ливень и все здесь развезет не на шутку.

Виктор потянулся, услышав, как хрустнула поясница.

Собственно, деревни здесь никакой не было. Пожар уничтожил дома, а то, что осталось более или менее пригодного для строительных нужд, растащили позже. За сто лет не сохранилось почти ничего. По обеим сторонам от дороги, которая когда-то могла быть центральной улицей, буйно разрослись сорняки. Только приглядевшись, можно было увидеть остатки заборов, фундаментов, печей, надворных построек, наполовину проглоченных землей.

Никто и никогда потом здесь не селился. Может быть, это место считали проклятым, подумал Виктор, закуривая. Дым от сигареты мгновенно съедал ветер.

Виктор отправился вдоль дороги, параллельно линии, по которой вытягивались деревенские дворы. Странное место. Оно словно наблюдает за ним. Чего-то ждет, присматривается. Есть ли у него связь с особняком? Почти наверняка, подумал Виктор, остановившись. Это подтверждалось тем, что он увидел, когда гнал сюда по трассе, вдавливая в пол педаль газа. Для него связь очевидна…

Когда деревня сгорела, в 1900 году, каждый, кто спасся, думал, что ему повезло. Проклятое место не отпускает просто так, не отметив.

Но какое ему, собственно, дело? Так или иначе, это его владения.

Виктор прошагал через заросли крапивы и очутился там, где когда-то был двор. Остатки фундамента торчали из земли примерно на тридцать-сорок сантиметров, покрытые слоем земли, из которой росла трава. Фундамент походил на большую могилу. Виктор заметил остатки обугленных бревен. Где-то есть подпол, в котором, возможно, хотели укрыться люди (есть ли там кости? Доставал ли кто-нибудь мертвых из их укрытия?) Виктор пнул попавшуюся по ноги деревяшку, из которой торчал ржавый гвоздь. На мгновенье ему показалось, что по траве катится отрубленная детская головка.

Налетел ветер. Вдали громыхнуло. Потом небо осветилось голубым светом. И новый гром, ближе. Виктор втянул голову в плечи, понимая, что находится на открытом пространстве, где молния может убить его в один момент. Из-за чего произошел тот пожар? Не в результате ли грозы? Или кто-то специально поджег грязное местечко?

Виктор двинулся дальше обследовать дворы, не понимая, для чего ему это нужно. Он приехал, увидел, в каком состоянии деревня, – разве этого недостаточно? Никто не продаст ему эту землю да она и так не нужна ему…

Так для чего он приехал? Для чего бродит по дворам и заглядывает в дома, которых больше нет?

Повод. Ему нужен был повод.

Виктор вслушивался в голоса, порождаемые ветром в траве и развалинах, и они казались ему голосами людей. Однажды, обернувшись, он увидел на противоположной стороне улицы совершенно целый дом. Деревянный сруб на каменном фундаменте, двускатная крыша, три окна на фасаде, ставни, конек крыши. Виктор сжал руки, которые держал в карманах, и отвернулся. Через пару минут он увидел человека в белой рубахе, очень молодого человека, почти ребенка… Да нет, это и есть ребенок. Он стоял между дорожными колеями и смотрел на Виктора.

Здесь водятся призраки. Я знаю, я знал… почему же я удивляюсь… Барышев убедился, что ребенок исчез (его волосы казались белоснежными и будто светились), и направился к машине. Гроза все не начиналась, хотя тучи-монстры уже с трудом удерживали в себе влагу.

Подойдя к своему джипу, Виктор уперся руками в его капот, чтобы не упасть из-за внезапной слабости. Сильное головокружение не проходило долго. Виктор подумал даже, что его хватил удар. Чернота, перемежающаяся с багровым, разлилась перед глазами. Сердце остановилось, но тут же заработало опять.

Что ему нужно от меня, подумал Виктор.

Его внутренний взор переключился на другое место. Он будто бы шел в этот момент по особняку, рассматривая лежащие тут и там стройматериалы. Краска, растворитель, упаковки утеплителя, канистры с бензином…

Виктор сделал шаг и упал, зацепившись за что-то. Его щека проехала по траве.

Он чувствовал ярость и неуверенность, но эти чувства не принадлежали ему. Их носителем, автором, был кто-то еще. Какой-то человек, который размышляет, анализирует, взвешивает, колеблется и не решается признаться в чем-то самом себе…

Виктор ощутил взрыв боли у себя в голове. Это натуральный инсульт. Сейчас я умру.

Но смерть не приходила, хотя и была близко.

Особняк чего-то хочет от него – чтобы Виктор что-то сделал. Принял решение. Но разве, собираясь сюда, Барышев не составил план?