Юрий и Аркадий Видинеевы - Собрание малоформатной прозы. Том 1. Ужасы, мистика, фантастика, криминал

Чудит хозяин!

За их работой зорко и недоверчиво наблюдал человек, похожий на дикого кабана. Похожесть эта проявлялась не только во внешнем облике, но и в движениях, и в словах. Ведь кабан с таким зорким и недоверчивым взглядом никогда не пригласит намаявшихся рабочих к столу, не скажет им по-простецки: «Спасибо, вам, мужики! Славно поработали. Уважили». Кабан скажет: «Все, что ли? Ну и сколько я должен?».

– Принимай работу, хозяин! – бодро обратился один из рабочих к Дикому Кабану.

– Все, что ли? Ну и сколько я должен? – спросил Дикий Кабан, и на лице его вместо улыбки появилась презрительная гримаса.

Дикий Кабан, он же «Куркуль», он же «господин Снегирев», жил в своем огромном богатом особняке бобылем. При нем жила молоденькая домработница. Нанялась она к нему около года назад, будучи свеженькой, смазливой и задорной. Но в его жестких и неласковых руках она быстро поблекла и сникла. Вероятно, Куркуль чем-то ее подставил, и теперь нагло шантажировал. Так думали об этом соседи, увидевшие надрывающую душу перемену в облике бедной девушки.

Еще в доме Куркуля круглосуточно дежурили охранники, сменявшие друг друга по графику. А в надворной пристройке жил псарь, опекавший целую свору очень породистых и злобных сторожевых собак какой-то заграничной разновидности.

Родственников и друзей у Куркуля не было. Семью он заводить не хотел. У себя никого не принимал и к другим в гости не захаживал.

Зачем он жил? Для кого?

Читать Куркуль не любил, по телевидению смотрел лишь футбол, закупки делал по Интернету или по телефону, с доставкой на дом. Свежим воздухом он дышал в собственном дворе, купался в своем бассейне, парился в личной сауне. Из дома отлучался все реже, будто остерегался чего-то. Он уже осуществил все свои дорогостоящие мечты. Можно было бы размечтаться и подороже, но мечтательность ему наскучила.

Куркуль все чаще задумывался о встрече, после которой появилось и продолжает множиться его богатство. Что-то там было не так . Ведь не случайно ему сразу не понравился тот господин Этьен. Прохор Петрович еще тогда, с самой первой секунды заподозрил подвох. А ведь не зря говорят: «Если вы чувствуете подвох, значит, он обязательно есть». И вот тому доказательство: амулеты господина Этьенаработают по сей день. Но их работа не принесла и никогда не принесет Прохору Петровичу счастья. Чем больше богатства в доме, тем больше холода и пустоты в душе хозяина. Не в этом ли скрывается подвох: его дом – полная чаша… душевной пустоты?!

Прохор Петрович растерянно топчется перед дверью своего роскошного особняка. Ему холодно, тоскливо, одиноко. Вокруг него ночная тьма. Свет перед входной дверью не горит. Зато все окна особняка залиты ярким светом. Прохор Петрович знает, что теперь там поселилось счастье, и ему очень нужно попасть туда, чтобы, наконец, насладиться им. Но его туда не впускают! Прохор Петрович нажимает кнопку домофона и требует, чтобы его впустили. Однако его собеседник неумолим. Он не признает в Прохоре Петровиче хозяина.

– Немедленно откройте мне дверь! – кричит Прохор Петрович. – Я хозяин этого особняка! Это я его выстроил, чтобы в нем поселилось счастье!

– Все-то ты в жизни перепутал. Знать, и после смерти перепутаешь. Не твой это особняк. Не из того материала он выстроен. Потому и счастье в нем поселилось. Тебе нет входа в эту дверь.

Прохор Петрович заходится в бешеной ярости и просыпается.

Вся загвоздка в двери! Не зря его постоянно мучает этот сон! Нужно срочно поставить другую дверь! Он будет менять входные двери своего особняка до тех пор, пока не попадется та, единственная, через которую он войдет к полной чаше своего счастья.

Ведь он так трудился для него!

Соседи видели, как рано утром в ворота домовладения господина Снегирева въехали автомашины милиции и скорой помощи. К вечеру от тещи одного из сотрудников милиции соседям стало известно, что Куркуля убила снайперская пуля.

Через сорок дней после его смерти домработница Прохора Петровича (теперь уже бывшая домработница) увидела странный сон. Ей приснилось, что душа ее воспарила высоко в Занебесье. И там она оказалась перед роскошным особняком – точной копией того, который был на земле у ее жестокосердного господина. И тьма была вокруг особняка, и крыльцо его было во тьме. Зато все окна особняка были залиты ярким светом, и душа ее почувствовала, что в этом прекрасном небесном особняке очень много радости и счастья. А на крыльце особняка томился в темноте, холоде и в страхе ее бывший хозяин. Он нажимал кнопку домофона и умолял впустить его в особняк. Он почему-то думал, что этот великолепный небесный особняк должен принадлежать ему. Он не в состоянии был понять, из какого необыкновенного материала сотворены жилища на Небесах.

Бегство было внезапным. Деньги, автомобиль, инсценировка собственной гибели при обстоятельствах, исключающих возможность обнаружения останков, пригодных для посмертной идентификации личности. Долгие недели болтанки в трюме допотопной посудины с незапоминающимся названием под флагом малоизвестного государства.

Генри думал, что он будет испытывать самые обыкновенные неудобства морского зайца, затаившегося от стаи морских волков. Это оказалось заблуждением в виде неполноты информации. Полнота накапливалась постепенно, неотвратимо и действовала удушающе. Она приводила Генри в состояние несчастного животного, попавшего в крепкие и неторопливые объятия удава. Удавом оказался мерзкий пройдоха боцман, предложивший Генри свое содействие в бегстве в вонючем трюме этой нелепой посудины, чудом державшейся на плаву. Генри рассказал мерзавцу боцману, прикинувшемуся простым, но честным малым, все, что с ним произошло. Казалось, что боцман расчувствовался. Он подливал Генри самого дрянного в мире напитка, который в том портовом кабаке, где они нечаянно пересеклись, подавался под названием «ямайского рома». Напиток был таким скверным, что опьяневший Генри сказал: