Сергей Ермаков - Перевернутая страница

– Можно посмотреть эту вещицу?

Антиквар устремил на меня орлиный взор. Наряду с нарочитой важностью в его взгляде присутствовало если не любопытство, то интерес. Пару секунд он меня молча изучал, а потом сделал величественный жест рукой, означавший: «Смотрите, все к вашим услугам».

Я взял цилиндр в руки, пытаясь понять его назначение. Я крутил его в руках и так и сяк, рассматривая со всех сторон. То, что в этом предмете присутствовал какой-то скрытый замысел, было несомненно. Но угадать этот замысел мне было не под силу. Я прикинул в уме, что изготавливать скуки ради такую уникальную вещь никто не станет. Во-первых, тут чувствовалась рука мастера, во-вторых, дороговизна материалов этого предмета не вязалась с тем, что это просто несуразная безделушка. А вот смысл и назначение предмета от меня ускользали, ставили в тупик и оставались загадкой. Я снова взглянул на антиквара и чуть не поперхнулся. Он изучающе смотрел на меня, со скептицизмом и насмешкой. Казалось, он заключил сам с собой пари, соображу ли я, что здесь к чему, или нет. Сделав над собой усилие, я решился на вопрос:

– А для чего это вещица служит?

Антиквар продолжил меня разглядывать с видом, мол, догадайся сам с трех раз. После этого он устало вздохнул и выдвинул из-под своего стульчика два деревянных футляра. Из одного он достал секстант, из другого – астролябию. Приложил к глазу окуляр секстанта и покрутил его регулировочный верньер. Затем он принялся за астролябию. Пока он манипулировал с приборами, у меня складывалось ощущение, что странный продавец избрал такой оригинальный способ от меня отделаться. Решил продемонстрировать свое пренебрежение и презрение к никчемному посетителю. Во всяком случае, я воспринял его поведение именно так. Я уже собрался тихо ретироваться, когда раздался скрипучий голос антиквара:

– Дата рождения.

Произнес он это совершенно бесстрастным и бесцветным голосом. Я от неожиданности опешил и инстинктивно решил уточнить, к кому обращены его слова:

– Моя?

Он поднял на меня холодный взгляд и устало вздохнул:

– Свою дату рождения, молодой человек, я прекрасно знаю. Ваша, ваша дата рождения, сударь.

Я был ошеломлен таким поворотом дела. В моей голове роились непонимание, удивление и любопытство. Его поведением я был просто выбит из колеи. Это не позволяло ни сосредоточиться, ни вступить в осмысленную дискуссию с антикваром. Инстинктивно, на автомате я назвал ему свою дату рождения. Он посмотрел на лимб астролябии, поморщился и проскрипел:

– Сто рублей.

Я окончательно выпал в осадок от удивления:

– Сто рублей? За что?

Антиквар уставился на меня недовольным взглядом:

– Вы интересовались назначением этой вещи? – он указал на цилиндр, который я вернул на его прилавок. Я обескураженно промямлил:

– Ну интересовался.

У меня появилось ощущение, что он надо мною просто решил подурачиться. Ожидая взрывов хохота, я с опаской скользнул взглядом по другим продавцам. Я был уверен, что по своей наивной рассеянности угодил в дурацкую переделку. Но любопытство подталкивало к выяснению развязки, пусть и позорной для меня. Однако откровенных признаков розыгрыша у окружающих не наблюдалось. Кто-то из них смущенно отводил взгляды, другие отрешенно смотрели на происходящее. Это меня не слишком успокоило. В голове мелькнуло: «Понятно, ждут, когда станет совсем смешно и можно будет смеяться. Похоже, я не первый, кого здесь так разводят».

Моя самонадеянность запоздало попыталась вернуть мне самообладание: «Спокойно! Все можно разрулить. Ситуация банальная. Главное, держать себя в руках и реагировать на все уверенно и с юмором. Это хорошее оружие против наглецов». Я приветливо улыбнулся. Возможно, моя улыбка со стороны выглядела жалкой, но мне в тот момент казалось, что я взял ситуацию под контроль. Мой голос действительно был мягок:

– Я просто вас спросил, что это за вещь и каково ее предназначение.

Ответ антиквара был неожиданным, он скривил губы и изучающе посмотрел мне в глаза:

– Эта вещь, сударь, изменяет судьбу.

Мое удивление непроизвольно рванулось наружу:

– Каким образом?

Антиквар повторно продемонстрировал свое недовольство скрипучим голосом:

– Это уже второй вопрос. Его всегда задают. Сто рублей, и я вам это продемонстрирую.

В моей голове пронеслось: «Он даже не скрывает, что так пошло разводит людей на деньги. Цирк шапито, тараканьи бега». Я понимающе кивнул головой и двинулся дальше.

На протяжении нескольких дальнейших шагов я делал вид, что рассматриваю содержимое следующих импровизированных прилавков с книгами. Но сосредоточиться на рассматриваемом совершенно не мог. Моя голова превратилась в японское татами, на котором мысли состязались за истину:

– Ну ясно же, что банальное рыночное разводилово.

– Но все же интересно. Довольно необычный аттракцион для книжного развала.

– Непонятная штуковина. Ясно, что ею будут интересоваться.

– Любопытство – тот самый крючок, на который попадаются девять из десяти людей. Почему бы на этом не зарабатывать?

– А вот я проявил смекалку и не дал себя развести.

– Хочешь сказать, что все вокруг дураки, один ты умный? Тогда скажи, что это за вещица и зачем нужна?

– Да ни за чем она не нужна! Господи, ну мне по крайней мере понятно, что это разводилово.

– Уверен?

– Уверен!

– Ну понятно тебе, и прекрасно. Пусть ты умный, остальные дураки.

– Знаешь, зачем люди в цирк ходят? Все ходят, и дураки, и умные. И все прекрасно понимают, что их будут дурачить. За удовольствием они ходят. И готовы за это платить.

– Господи, сто рублей не такие уж большие деньги. Ты здесь оставил уже значительно больше и ничего не приобрел. Отдай еще сотню, не убудет.

– Как это не приобрел?! Я помог людям в трудную минуту. Я приобрел самоуважение за незначительную плату.

– Ладно, ладно, тешь себя этими глупостями на здоровье.

– Потом ведь будешь мучиться, что не узнал, в чем тут хитрость заключена.

– А все-таки интересно, что он собирался мне показать?

– Секстант, астролябию достал. Делал вид, что умеет ими пользоваться. Смешно. Такими фокусами только детишек развлекать.

– А почему, собственно, смешно?

– Потому, что это не так уж и сложно. Практически все моряки этим раньше владели, пока электроника все не заполонила.

– Скажи еще, что все моряки таблицы Брадиса знали наизусть.

– Сейчас про эти таблицы вообще никто не помнит. А, да что там говорить, народ не знает, как выглядит логарифмическая линейка, у всех теперь компьютеры имеются.

– Стоп, погоди, но он же что-то для меня проделал, а не просто хотел слупить деньги на ровном месте. Любая работа должна быть оплачена.