Екатерина Вострова - Мой бывший темный

– Нет, спасибо. Не питаю слабости к провинциальным балетным талантам, – в тон Виктора вдруг просочился яд. – А ты даже не догадываешься, почему я пришёл?

– Мне, конечно, лестно, что ты думаешь, что я всеведущ. Но это, к сожалению, не так, – Нагицкий деланно вздохнул. – К большо-ому сожалению.

– Знаю твою любовь к кривляньям и театральности, но сейчас давай обойдемся. Не ко времени.

– Это же храм Терпсихоры. Как тут без театральности? – манерно взмахнул рукой Герман. – Если у тебя или твоих братьев есть ко мне претензии, говори прямо. Или может быть у вас претензии к арбитрам? Могу передать.

Виктор поджал губы и чуть спокойнее произнес.

– Нику с сегодняшнего дня ищет полиция. А я у них записан как лицо, которое с ней в контакте. И отсюда вопрос.

– Не слышу вопроса.

– Многие ли были в курсе того, что я ищу ее? Только ты, – в его голосе была угроза, от которой даже мне стало не по себе.

Впрочем, почему «даже»? Я сейчас совсем не отличалась выдержкой. Кажется, скоро буду и от собственной тени шарахаться.

Чтобы хоть как-то справиться с собой, повернулась к сцене, стараясь переключиться на танцы.

Балетмейстер меж тем продолжал считать, периодически одергивая своих подопечных.

– Раз, два… Дайте мне больше чувства. Игнатьева, живее, живее… Вот так. Раз, два… Вы жрецы и жрицы! Воплощение богов, а выглядите, как грешники перед казнью. Втолкнись! Еще раз!

– Все в этом мире продается и покупается, но конкретно на эту твою… Веронику… – Герман недовольно сверкнул в мою сторону своими темными зловещими глазами, – спроса не было. Меня никто ни о чем не спрашивал. Но если готов заплатить, я могу поискать информацию для тебя.

– Раз, два… Не торопись вставать. А теперь давай! Давай, расти. Выше. Выше! – командовал балетмейстер на фоне всего этого. – Ты похож на дохлого лебедя!

– Впрочем, могу дать бесплатный совет. Если с девушкой проблемы, замени ее другой. По крайней мере у меня этот способ работает всегда безотказно. Так что, может, все к лучшему?

Виктор, очевидно, понял в этих словах какой-то скрытый смысл и моментально взвился:

– Если я узнаю, что ты все-таки замешан в сегодняшнем происшествии, рога обломаю, – процедил он сквозь зубы.

– Как бы мои рога не стоили тебе зубов, – широко улыбнулся Герман.

Я пыталась понять, в чем же суть этих угроз и что вообще происходит, но не могла.

Зато начало казаться, что проблемы с полицией – это вовсе не результат того, что я действительно накосячила, согласившись подзаработать. Возможно, я просто оказалась разменной монетой в игре криминала против Виктора? Что если все это для того, чтобы досадить ему?

– О, нет, нет, нет, – Виктор поцокал языком. – Это мне не будет стоить ровным счетом ничего. Просто сам посуди, что останется от твоего маленького бизнеса, если моя фирма перестанет поставлять товар? Арбитры не вмешиваются в человеческие дела. Их протекция тебе не поможет.

– Я уже сказал. Я ничего никому не говорил, – меценат скрестил руки на груди.

Его взгляд тем временем пристально следил за самой высокой из балерин на сцене. Она выглядела какой-то эфемерной куклой с красивыми точеными чертами лица и светлыми волосами, заправленными в тугой пучок.

Герман вновь странно облизнулся.

– Выглядит отвратительно, – скривился Виктор. – Хотя бы подожди, пока мы уйдем.

– Ты за обедом не краше, – съехидничал Нагицкий. – Что-то не нравится? Выход там.

Он указал глазами на большую арочную дверь позади себя.

– С удовольствием им воспользуюсь. Позвони, если будут какие-то сведения. В долгу не останусь.

Виктор подал знак, что мы уходим, но в тот самый момент, когда он уже поднимался с кресла, Нагицкий вдруг перехватил его за рукав пиджака.

– Подожди.

Виктор чуть брезгливо отдернулся, но все же уселся обратно в кресло.

Меценат неохотно оторвался от своей балерины и посмотрел на меня. От долгого немигающего взгляда становилось не по себе.

– Думаешь, ты станешь хорошим отцом?

– У меня сейчас нет времени для задушевных бесед, – отрезал Виктор.

– Я правда не знаю, что за игра ведется против тебя. Но слышал, кто-то из Галавиц недавно проверял городской детдом, тряс документацию, поднимал архивы. Не знаю, связано ли это с тобой. Хотя, конечно, связано, это же вы с братьями выжили их из города, а арбитры закрыли на это глаза. Больше ничего необычного.

Виктор кивнул, принимая сказанное к сведению.

– А схемы? – неожиданно для самой себя вступила я в разговор. – Я хотела сказать, никто не искал, как продать палладий?

В ответ на недоуменный взгляд Виктора я постаралась прояснить:

– У нас на работе приказали уничтожить большую партию списанных микросхем. Я знала, что они содержали большое количество ценных металлов. Мне казалось расточительством… А потом на меня вышла девушка и предложила хорошую сумму за то, чтобы я вынесла и передала ей эти микросхемы… В итоге, у меня дома обыск, полицейский сказал, что нашли фальшивые деньги…

Я закрыла лицо ладонями. Как такое могло произойти? Один неверный поступок перевернул всю жизнь вверх тормашками.

– Как интересно, – протянул Герман. – А как эта девушка выглядела?

Я поджала губы, пытаясь вызвать в памяти ее лицо. Как странно, виделись вроде бы только вчера, а я помнила только невысокий рост да цвет волос.

– Короткая стрижка, выкрашена в розовый, пирсинг в носу. Низкая.

Мужчины переглянулись.

– Хорошо. Я раздобуду сведения. С одним условием, – кивнул Нагицкий.

– И чего ты хочешь? – вздохнул Виктор, подняв глаза к потолку.

Меценат молчал какое-то время, опять разглядывая свою танцовщицу. Затем закрыл глаза, словно признавая свое поражение.

– Ирина Эльтова, наша балерина. Я хочу, чтобы она думала, что быть со мной – это для нее хотя бы выгодно.

– Если с женщиной проблемы – не проще ли завести новую? – съязвил Алмазов, возвращая Герману его же слова.

– Тебе же нужны сведения? Или нет?

Виктор вздохнул.

– Ты ведь понимаешь, что мое внушение не продлится долго?

– Carpe diem, – пожал тот плечами. – Иногда за одно мгновение можно отдать всю жизнь.

Виктор кивнул и наконец встал. Я поспешила пойти за ним, стараясь не оборачиваться на мецената, который снова пристально следил за передвижениями на сцене.

– Раз, два… Любовь! Покажите любовь! Активнее, следим за ногами. Раз, два… И летите, летите… – резкие команды балетмейстера еще долго стояли у меня в ушах.

Когда мы вышли наконец из театра, на улице валил снег. Белые пушистые хлопья медленно опускались на тротуар, падали на лицо и ладони, тут же тая и оставляя после себя мокрые следы.

– Кажется, потеплело, – меланхолично заметил мужчина.

Я же никак не могла понять, как он может оставаться таким спокойным, и хотела побыстрее сесть в машину. Но Виктор кивнул в сторону.