Николай Ободников - Чертовидцы, или Кошмары Брянской области

Его спина напоминала перепаханное, залитое кровью поле. Шатающимся маятником он попятился в комнатушку с трубопроводом. Во вскрытой трубе всё так же бурлила вода.

Лунослав посмотрел в перепуганные глаза маньяка и убийцы:

– Прекратить? Никогда! Слышишь?! Никогда!

Пелагей нащупал позади разорванный зев трубы и откинулся в него.

На лепестке металла осталась сорванная кроссовка.

Поток со всхлипом втянул некроманта, унося к водонасосной станции. Темнота сомкнулась. Ревущий шум оглушал. Глотки воздуха приходилось вырывать у змеящейся колонии пузырей, достаточно крупных, чтобы нырнуть в них головой.

Пелагей тянул улыбку. Да, он утратил контроль над тоннами мертвой плоти, но в посохе оставалось еще достаточно сил, чтобы дотянуться до гребаного пса. Мутный огонек, откликаясь на волю хозяина, подсветил проносившиеся заклепки на сферических стенках трубы.

А потом Пелагей с жадностью разинул рот и сделал глубокий вдох, наполняя легкие водой. Он еще вернется. О да! Пусть не сегодня и даже не через месяц, но он даст пинка этому миру! Агония выгнула его дугой.

Слабый голосок посоха едва слышно прошептал: «Оторвись по полной, крепыш».

Как только некроманта утащило в трубу, Костяная и Злоруб пришли в норму. Булат присвистнул и побрел к напарнику. Мышцы звенели. На несколько дней можно смело забыть о скакалке. Да здравствует пенное! Он скользнул взглядом по завалам смердевших тел. Задержал глаза на жертвах Пелагея, встретивших конец в плену бетонных лежаков.

– Мы не знали, – с нажимом сказал Булат.

Но совесть и так молчала. Им с товарищем не в чем было себя винить.

Лунослав поспешил к жертвеннику, на котором дрожала единственная выжившая. Трясущимися руками ослабил ремни.

– Вставайте, вставайте. Как вы?

Софья судорожным движением разорвала червя на губах. Извивающееся тельце с неохотой покинуло канавы ранок. Донимали головокружение и жажда – спутники кровопотери. Она пережала запястье и оглянулась. Искала его.

Гендальф лежал в четырех метрах от первого жертвенника. Лабрадор доживал последние секунды.

Софья подбежала к псу, плюхнулась рядом. Бережно положила его голову себе на колени.

– Генди! Хороший мой мальчик! Ты справился, Генди! Справился! Привел помощь. – Слёзы душили ее, стискивая голос до сипящего шепота. – Я люблю тебя и никогда не забуду, мой верный друг! П-прощай… Умирай спокойно…

Лунослав и Булат в молчании наблюдали. Их лица напоминали опустошенные каменные маски.

Гендальф открыл глаза. Он хороший мальчик, он смог. Но сможет и еще кое-что.

Карие зрачки побелели, приобретя цвет мутных камешков. Из пасти вырвался тоненький стон. Лабрадор потерся головой, будто нежась в руках хозяйки.

И вцепился ей в бедро левой ноги.

Клыки пробили джинсы. Челюсти, будто ковши экскаватора, принялись рыть кровавый котлован в плоти, соскабливая зубами мясо с бедренной кости.

Софья в ужасе и непонимании завизжала. Замолотила кулачками по голове мертвого питомца. Каждый ее удар счищал кожу с головы Гендальфа, оголяя череп. Болевые ощущения казались черным колодцем, на дне которого плескалось забытье.

Сотрудники бюро оцепенели, ошарашенные неожиданной развязкой.

– Посох же разрублен! – Лунослав бросился к боровшимся девушке и собаке. Сделал взмах колуном, но воскресший Гендальф с завидной ловкостью прыгал из стороны в сторону, дергая за собой хозяйку. – Булат! Я разожму челюсти, а ты – всё остальное! – Он вбил рукоять Злоруба в окровавленную пасть лабрадора и использовал как рычаг.

Софья заорала от новой боли, а потом челюсти питомца разомкнулись.

Булат схватил собаку за ошейник и откинул в сторону. Лабрадор, прокрутившись по полу, вскочил. И улыбнулся. Жуткой и невозможной улыбкой, сочащейся еще теплой кровью.

– Прости, друг. Это ради тебя. – И Булат вогнал косу в шею Гендальфу.

С разорвавшимися шейными позвонками оборвались и посмертные мучения пса.

А затем тишину депо заполнил истеричный смех.

Смеялась Софья. В уголках ее глаз выступили слёзы. Она оттолкнула Лунослава, пытавшегося зажать ее рану, и зашлась в приступе сухого кашля. Вскинула руки и оставила ногтями на лице кровоточащие борозды. Кашель и смешки всё больше походили на бормотание крадущегося в темноте трупа.

– Лунослав! Держи ее! – скомандовал Булат.

Ног девушкам он еще не ампутировал. Целовать целовал, но не укорачивал. Подумал и протер полотно лезвия Костяной рукавом «косухи». Антисанитарии и так хватало.

– Она обращается слишком быстро! Поздно отнимать ногу! Вдобавок она потеряла много крови! – Лунослав вскочил. На заострившемся лице отразилась невероятная идея. – Подними косу над головой – и повыше!

– Что?

– Не спорь, жлоб мясистый!

Булат, не ожидав такого обращения, против воли рассмеялся и подчинился. Руки высоко подняли Костяную. Лунослав скользнул взглядом по принту «AC/DC: Hell Bells» на футболке напарника, задрал ее и безжалостным рывком сорвал обнажившийся волдырь.

Булат согнулся от боли. На его груди не преминуло надуться очередное новообразование.

– Совсем охренел, дрищ?!

– Ну и кому тут жилетка нужна, а?

Лунослав вынул из колыбельки кожи недозревший лист Беломикона, покрытый розоватыми комочками. Стряхнул. После чего приложил к ране на бедре девушки. Софья к этому времени уже лишилась чувств.

Бумага размякла и с поразительной эластичностью закрыла пораженные участки. Затем поблекла, став призрачной, точно дымка на лугу, и наконец превратилась во влагу. Зашипело, будто плеснули перекисью. Ударил дух свежего хлеба. Рана очистилась. Свинцово-венозные покусы с зачатками гангрены порозовели и затянулись. Кровотечение остановилось, в том числе и на запястье. Исчез даже синяк на лице.

И всё это за каких-то три секунды.

– Вот так аптечка! – протянул изумленный Булат.

Софья распахнула глаза. Села. Взгляд прояснился. Казалось, неожиданное улучшение самочувствия ее совсем не удивило.

– Где Генди?.. Где он?.. Если я умерла, отведите меня к нему!..

– Мы помогли вам. Вы не умерли, успокойтесь, – заверил ее Лунослав и смолк, ожидая неудобный вопрос.

И он последовал:

– А Генди?

– Мертв. – Булат передал товарищу косу и взял пса на руки. Несмотря на все увечья, Гендальф казался умиротворенным и даже счастливым. Возможно, в этот момент, где-то на росистых солнечных лугах, он с веселым лаем гнался за зайцем. – Пошли, покажешь, где героя похоронить.

Софья всхлипнула, всё еще не веря в случившееся. Окончательно разревелась. О невостребованном целомудрии уже не вспоминала.

Вскоре они покинули кошмарный метрополитен, где собака, дав бой расстоянию и боли, помогла остановить зло.