Ильяс Шайсултанов - Восприятие Яна

В многочисленных книгах библиотеки не было и намека на описание обряда. Ева заметила, что студенты, для которых близилось Вхождение, исчезали уже с вечера. Она предположила, что обряд проходит ночью, поэтому на всякий случай переоделась в спортивное платье и кроссовки, а затем легла на край кровати и ждала, дочитывая последние страницы: «О возможных альтернативах теории эволюции». Ожидания её не обманули, в половине двенадцатого ночи в дверь постучали.

– Открыто, – дверь отворилась, на пороге стояли двое крепких мужчин – прислужников замка.

– Доброй ночи, Ева, просим вас пройти с нами, по просьбе ректора.

– А не поздно вы, ребята? – Непроницаемые взгляды молчали в ответ, – Понятно. Уже иду. – Она отругала себя за присущую ей нарочитую наглость и взглянула на голограмму, чтобы та она растворилась. Компьютер в виде клипсы, который был закреплен за ухом девушки, считывал команды прямо из мозга.

Они шли по коридору, стены которого были выложены из мелкого камня, и освещался он свечами; свечи были электрическими, но ощущение старины создавали в полной мере. Ева никогда не видела в приюте пожилого человека или хотя бы того, кто выглядел старше тридцати. Вот и прислужники – молодые крепкие парни, с превосходной атлетической фигурой, что необычно для дворника и уборщика. Ректор школы, Адриана, тоже была красивой молодой девушкой. Обитатели замка называли друг друга по имени. Взору Евы предстали высокие двери, отливающие золотом. Средняя их часть была зеркальной и, подойдя ближе, девушка увидела в ней свое отражение. На неё смотрела кареглазая девушка с белой кожей и длинными каштановыми волосами. Двери распахнулись. Воздух наполнился резким но приятным ароматом неизвестных Еве трав. Она шагнула в помещение; снова мрачный коридор с большими дверями в конце, из-за которых доносилась музыка. Фортепиано воспроизводило звуки давно забытой эпохи. Музыка опьяняла. Коридор странно изгибался, будто меняя свои очертания, нарушалась перспектива. Девушка списала это на темноту и мерцание свечей.

Двери отворились, за ними распростерся огромный зал. В середине темного зала на хорошо освещенном подиуме стоял рояль. За инструментом восседала ректор школы. Её вид шокировал Еву, но пьянящий аромат трав и музыкальные мотивы тут же рассеяли это чувство. Адриана играла в красивой и откровенной позе, одна ножка была согнута в колене и давила на педаль, а вторая, встав на носок, демонстрировала нежную красоту своих изгибов. На девушке была белая шелковая накидка – болеро с длинным шлейфом. Больше на ней не было ничего. Из уголка губ на колено упала капля крови. Часть шлейфа, что лежала на полу, тоже была алой. Длинные черные волосы Адрианы ниспадали на плечи и спину, а лицо было опущено. То, что видела Ева, казалось ей завораживающим, она всё больше пьянела. Музыка заполнила всё пространство в её сознании. А Адриана вызвала в ней чувство бесконечной любви и возбуждения. Соната продолжала звучать, но рояль играл тише. Не поворачивая головы в сторону Евы, ректор заговорила:

– Ты, хорошая девочка и способная ученица, наверняка знаешь историю Войны Континентов.

О чем это она? Я… Какая война?

– История врет. Например: когда Гвиера подло палила ракетами по своим соседям, Артур Клинк в этом не принимал никакого участия. Спустя несколько лет Артур вдруг нашёлся, и знаешь, что он сказал? Он сказал, что не мог отдать приказ, так как сам в это время находился в волшебном саду и порхал вместе с дивными мотыльками. Всё это он говорил с придурочным выражением лица, таким же как и во время казни – сожжения заживо. Почему—то лионцы очень любят сжигать всех заживо. Зачем я это говорю? Просто хочу проверить, действуют ли мои травки – готова ли ты к Вхождению.

Она так красива. Я, наверное, люблю её…

Ева стояла и слушала, улыбка блаженства не сходила с её лица. Она понимала каждое слово, и всё вокруг казалось ей прекрасным: окровавленная полуобнаженная девушка, музыка, мрачный зал с блестящим полом.

– Смертному нельзя проходить ритуал на трезвую голову. Твоя психика вряд ли выдержит эти перегрузки. Хотя во времена моей молодости с этим не заморачивались, правда многие дохли как мухи. Но я вижу, что ты готова. Ох уж, эти стеклянные глазки, обожаю, – Адриана показала белоснежную улыбку, но кровь с губ так и не стерла. – Ритуал Вхождения символизирует переход человека не только в новую жизнь, но и в новую сущность, для которой смерть и жизнь едины. Обряд Вхождения останавливает взросление, старение. Поэтому нам необходимо, чтобы человек созрел. Сегодня настал твой день, Ева.

В глазах Адрианы сверкнул хищный блеск, вокруг них медленно разгоралось сияние, похожее на клубы алого дыма. Из приоткрытого рта показались острые клыки, как у вампиров из древних сказок. Ева не шелохнулась. Она с наслаждением ощутила прикосновение холодных ладоней ректора к своей шее и талии. Ну а после, боль и отвращение зажали её сознание в шипастые тиски. Еву кусал человекоподобный зверь и, чавкая, высасывал саму жизнь.

Глаза Евы бессильно закатились. Видение. Перед глазами мелькали эпохи. Фрагменты видения выстраивались в хронологическую цепь и отпечатывались в мозгу Евы, как пульсирующая болью татуировка. Ева видела всю историю этого «племени». Сказки, те, что она читала в подростковом возрасте, были написаны с натуры. Они выращивали людей и обращали их в своё подобие. За всю историю – с тех пор, когда их начали называть «вампирами», – и до нынешних времен, собственная наука этого народа продвинулась очень далеко, но они так и не смогли найти альтернативу человеческой крови. Им приходилось питаться ею – энергией заключенной в ней. До войны вампиры находили себе потомков среди норсорианцев и довольствовались населением континента; жили в тени, оставаясь вездесущими. Они никогда не выбирались за пределы материка – это каралось смертью. После войны оставшееся в живых население Норсора перебралось в Лиону и Общину, лишив вампиров пищи. Но на этот случай у них давно имелся план. Благодаря развитой науке, вампиры могли выращивать детей из имеющегося у них генетического материала. Детям лгали об их происхождении. Из тридцати детей лишь двое были достойными для обращения в зрелом возрасте. Остальные не уничтожались, а росли в отдалении от подрастающих потомков древнего народа и употреблялись в пищу – выращивались как скот.

Внезапно видение преобразилось. Искаженные пережеванные пространством и временем звуки человеческих страданий доносились отовсюду. Туман пожирал солнечные лучи. На огромном поле, впереди, стояла девушка с мертвенно-бледной кожей, волосами цвета воронова крыла и неестественно большими глазами-обсидианами. Весь фокус, внимание самого мира было сконцентрировано на этой странной и страшной незнакомке. Её взгляд не был нечеловеческим. Существо заговорило, не шевеля губами: