Ильяс Шайсултанов - Восприятие Яна

На следующий день, проспавшись и пытаясь вспомнить вчерашние события, Ян ощутил внутри липкий комок из стыда и отравленных внутренностей.

Теперь она решит развестись.

От этой мысли в груди зародилась ледяная волна, которая докатилась до ног и вернулась к желудку в виде изжоги. Адель вошла в комнату. Она даже не глядела в сторону мужа, а лишь присела на краю кровати и принялась расчесывать волосы. Лицо её превратилось в каменное изваяние, сквозь эту маску не проникала ни одна эмоция. Слепок из пьяных воспоминаний не давал Яну понять наверняка, улыбнулась ли она тому парню. Как он может в ней сомневаться? А всё это чертово виски.

– Милая… прости… пожалуйста… – сидя на кровати, Ян пытался разорвать пальцами ворсинку от подушки, и не поднимал взгляд. – Листочек… Адель, что мне теперь сделать?

Адель потерла запястье и мягко произнесла:

– Нам не стоит ходить на эти дурацкие вечеринки и пить эту дрянь. А еще эти басы – я чуть с ума не сошла. Вот, теперь здесь болит и синяки.

Яну стало не по себе, от того, что Адель не говорила про его вспышку гнева. Тетя Роксана часто ходила с синяками под глазами, и никогда не говорила плохого о муже – от этого мороз шёл по коже. Всё же он подумал, что его жена самая что ни на есть квинтэссенция добра. Приняв прохладный душ, он вернулся и попытался загладить вину. Сначала девушка неохотно поддавалась его ласкам, но устоять не смогла.

Молодожены лежали на влажной простыне, давая телам остыть. Еще вспотевшие и уставшие, влюбленные выбрались из кровати к вечеру. Горячий поздний ужин и бокал холодного, но не ледяного, светлого пива помогли справиться с вышедшими из-под контроля желудком и сосудами. Однако перед самым сном в голове снова помутнело. На границе сна Яну привиделась девушка в длинном изорванном одеянии, с черными обсидианами вместо глаз. Она что-то говорила Яну, не шевеля при этом губами. За её спиной стоял лысый мужчина в одеждах монаха, покрытых вязью из неизвестных символов. В один миг он оказался возле Яна и грубо схватил его за руку. Ян вздрогнул и тихонько вскрикнул. Пелена подступающего сна рассеялась.

Драная бессонница! Еще немного, и начну пить снотворное.

Он повыше натянул одеяло, испытывая страх от реалистичности увиденного.

– О чем думаешь, милый? – Адель сквозь сон услышала нервное ворчание мужа.

– А… так… ерунда.

– Снова не можешь уснуть? – Адель потянулась к небольшому ночнику на тумбочке, возле кровати, и включила свет.

– Да, милая.

Теплый свет выхватил из темноты очертания небольшой и уютной комнаты. На стене, напротив кровати, были приклеены фотообои – репродукция под старину карты Акрии, в углу которой Адель нарисовала карандашом для губ – « Я сердечко А ».

Сквозь пластиковый стеклопакет прорывался монотонный гул. То был ночной шум Просвета – типичного мегаполиса, с шумными загазованными улицами и грубыми, вечно куда-то бегущими людьми.

Окна сжимал белыми мертвыми ладонями мороз. В этом году зима выдалась аномально холодной, но в комнате было невыносимо жарко. Когда глаза привыкли к свету, Адель повернулась в сторону мужа, сбросив тонкий плед, оставшись обнаженной. Её густые каштановые волосы, с золотистыми кончиками, заставляли Яна влюбляться в жену снова и снова. А карие глаза, живые и игривые, обладали чувственной магией. Адель по-доброму улыбнулась и ласково произнесла:

– Представь, если бы сейчас к нам под одеяло забрался маленький человечек и сказал, что ему страшно, и он не может уснуть.

Ян представил, и на его лице медленно расцвела улыбка.

– Ты, наверное, не заметил – я уже год не пила ничего крепче кофе и не принимала лекарств. Как думаешь, пора? – спросила Адель, которую удовлетворила улыбка мужа.

– Да, Орешек, думаю пора, я хочу этого, – Ян обнял жену. Он называл её Листиком или Орешком, ведь волосы Адель были каштановыми, а обзывать её деревом он не хотел.

– Погоди, милый, – промурлыкала Адель, – Передохни неделю от этой пьянки. Подходите через пару дней – ваша заявка будет рассмотрена.

– Ненавижу бюрократию, – проворковал Ян и поцеловал свой Листочек. Жаль, но запас тестостерона был растрачен несколькими часами ранее.

– Ты снова мучаешь прошлое в голове? Хочешь, я расскажу тебе об одном методе?..

– Дорогая, может, не надо? Ох уж эти твои средства… – Ян не очень любил метафизические и философско-эзотерические бредни своей жены, но знал, что его мольбы растворятся в воздухе. Разблокировав кнопочный смартфон, он взглянул на часы. Фотография счастливых молодоженов украшала экран. Ян всегда считал свой взгляд несколько рассеянным, это раздражало его. Хоть Адель и говорила, что лицо её супруга – эталон мужественности, а голубые глаза для брюнета – редкость, и очень красивая редкость.

– Не бойся, я вычитала это в женском журнале, – Адель задорно ткнула Яна локтем. – Представь, что ты лежишь на холодной водной глади. Вода символизирует твое прошлое, в ней нет правды, нет жизни, только мучения и смерть – в том случае если утонешь, разумеется. Граница воды и воздуха, на которой ты пытаешься удержаться – это настоящее, лишь в нём можно существовать, пусть испытывая трудности и лишения. Земля – спасительный берег, что находится неподалеку, является будущим, – Ян погружался в липкую темноту, которая показывала их с Адель медовый месяц. Над импровизированным экраном кровавыми буквами была выведена надпись: «ЛИШЬ ВОСПРИЯТИЕ». Адель продолжала говорить:

– Неизвестно, что тебя ждет, когда доберешься и ступишь на земную твердь, но к этому необходимо стремиться, там должно быть лучше, чем барахтаться в воде, изнемогая от холода. Там впереди будут ответы на все твои вопросы. Прошлого больше нет, оно сокрыто где-то в глубине.

Ян подумал: что если Адель уже беременна? Что же ему тогда делать? Им нужна новая машина, их квартира нуждается в ремонте. Неплохо бы найти вторую работу… Ян перестал слышать Адель. На этот раз в полудреме ему являлись другие образы: словно многие года проносились перед глазами, люди, которых он не видел никогда, места, в которых прежде не бывал, войны и катастрофы. Затем картины стали совершенно невообразимыми и не поддающимися описанию.

Сознание Яна ворвалось в реальность. Поняв, что снова проснулся, он с досадой вздохнул. Во тьме стоял чудовищный запах гнили.

Что на этот раз?

Ян чувствовал себя так, будто пролежал без движения целую вечность: ноги отказывались двигаться, а руки едва подымались. Так бывало прежде, порой Ян просыпался с чувством тошноты и головокружением. Однако сейчас все было иначе. Поверхность под ним не была похожа на их с Адель мягкую кровать. Нужно включить свет. Привстав на жестком и холодном полу, Ян шлепнулся обратно. Мышцы странным образом атрофировались. Словно вся кровь вытекла из тела.