Алексей Войтешик - Проводник. Нулевая симфония Брукнера

Мне, то есть Бозидару, стоило тогда седых волос выбраться из Франции, отыскать Петера Зурека и взять у него этот тяжелый куб с собачкой. Зурек в память о Пие дал мне еще и кошель с золотом. Я многое из этого потратил на то, чтобы вернуться на родину.

Скажем прямо, когда я ступил на эту землю, у меня немного чего осталось. Только куб да с пяток золотых монет. Я нанялся на службу в костел, а через три года счастливый случай позволил мне получить в подарок этот клочок земли – довелось открыть себя и провести за мост местного епископа, имевшего грех плотской любви к малолетним. Его сын оказался добрым человеком, я обязался молчать про склонности отца, а он пообещал не выдавать меня, хотя я уже собирался снова отправиться в дорогу. Милошу от эпископа досталось много земли, и с того, что не стало этого кусочка, ее почти не убавилось.

У любого Водивого трудная судьба, что тут скрывать. Рождаешься, живешь с этим, пока ты мало-помалу научишься просто добираться до моста тогда, когда тебе это нужно. В тех мирах дорог не перечесть. На первых парах обязательно должен быть тот, кто из этого мира способен сопровождать тебя там и вернуть обратно. Одному, особенно, когда ты еще в теле ребенка, ходить очень опасно. Сколько их, Водивых пропало еще в детстве? Засыпает ребенок нормальным, а просыпается уже… Будто тело его тут, а сам неведомо где, далеко.

Я, по возвращению, долго не мог понять, для чего Водивым древних бойев нужен был этот черный куб. Пий говорил, что в нем вся сила Гидов, а Зурек утверждал, что через этот куб бойи воспитывали целые поколения колдунов…

Когда я строил этот дом – жил там, где сейчас забор. У меня была там землянка. Куб стоял в углу, заваленный всяким хламом. Как-то там занялся пожар. Я его даже не сразу заметил. Солнце уже село, а я возился с другой стороны новостройки. Когда услышал запах дыма, было уже поздно. Сгорела моя времянка. Ночью, подойдя к горячим углям, я увидел, что из завала торчит мой куб. Он был красным, раскалился, а сверху не было собачки. Я подумал, что она отгорела или ее попросту отбило чем-то, но нет! Вот тогда я в первый раз и увидел настоящего Мортиса. Он сам вышел из обломков. Я подумал, что мне показалось. Это было похоже на мышь, светящуюся, раскаленную мышь, а потом…

Я ведь к тому моменту уже был опытный Водивый. В первую же ночь Мортис рассказал мне о том в нашем ремесле, о чем я не знал. Он тут же, в первый раз, провел меня к мосту «новым» путем – легким и безопасным. Обычно после вождения надо восстанавливаться, а тут, проснулся, и почти сразу снова готов для работы. В тот момент я только понял, как я сильно рисковал до тех пор.

Через пару лет я взял себе в жены Дузанку. Обучил ее ремеслу помощника, и мне стало еще легче. Она стала «ловить» меня на выходе. Тогда были тяжелые времена. Несколько раз в год я брал ее, Мортиса и уходил в другие края, говоря всем вокруг, что иду на заработки, что на самом деле так и было. Только трудился я не столяром или кузнецом. Пройду по старым тропам, знакомые подскажут, кто и где мается. Проведу грешников к мосту и домой. Можно было жить.

Как-то Дузанка крепко захворала. Чуть я ее выходил. Все лето, понятно, никуда не ходил водить. К осени стало известно, что у нас будет ребенок. Болезнь сильно ее измотала, беременность была трудной. Роды начались на восьми месяцах. Дузанка умерла. Я думал, что и сын не выберется, восьмимесячные редко выживают, но пан бог был милостив.

Антонин вырос. Крепкий был парень, одно плохо – не имел моего дара. Обычно Водивых бабы носят долго. Порой повитухи уже начинают пугать рожениц, говоря, что скоро плод внутри ее задохнется, умрет и станет разлагаться. Я, к примеру, и сейчас родился почти десятимесячным…

Карел с трудом открыл слипшиеся от напряжения губы:

– Врачи сказали, что это из-за того, что Милада пережила стресс, – заметил он, – она видела страшную аварию в…

– Глупости, – продолжая нервировать деда детским голосом, но со стариковской интонацией, ответил Радо, – всему виною я. И тебя долго носили, и Первуша, и Силена.

– А отец? – поднял Карел взгляд от пола.

– Ждан не имеет дара. И мой папа – Войтех тоже не имеет. И в новом поколении Брукнеров пока только я один такой. Тебя уже не будем считать. Что-то случилось в небесах, …дедушка. Раньше Водивых было больше. О них говорили в каждом селе, не то в городе…

– Но почему ты все помнишь? – спросил Карел. – Я имею ввиду свои… свое прошлое.

– Ты все еще мне не веришь. – Холодным тоном ответил внук. – Наверное, слушаешь меня, а сам думаешь «такого не может быть, потому, что такого не может быть никогда».

– Есть такое, – опустили взгляд дед.

– Это нормально, – слезая на пол, простецки потянулся Радомир, – да, дедушка, сомневаться для человека – это нормально.

В прошлый раз я прожил большую и очень интересную жизнь, а после смерти, как и любому из нас, мне было предложено вернуться в этот мир. Большинство людей, вернее их душ, что набрались опыта явного мира, отказываются от этого возвращения. Оно и понятно, когда попадаешь сюда из небесных сфер, в первые же секунды понимаешь, что договор о том, что тебе дают редкую возможность набраться именно этого опыта только на словах так увлекателен. На деле же…, на деле потому дети так горько и плачут, появляясь на свет. Они еще помнят волшебные ощущения от пребывания там, в светлых чертогах, а тут…, тут они вдруг понимают, что представляли себе этот мир иначе.

Я, будучи Бозидаром, прожил 91 земной год. Долго водил души, многое об этом знал, а потому, оказавшись на мосту, и встретившись с родичами уже и без Мортиса, мог попросить их вернуть меня в свой же род за новым опытом. И память попросил оставить. Мне не отказали, сказав, что воспоминания о былом мне не помешают.

– Ты хочешь сказать, что там нас об этом спрашивают? – оживился Карел. – И мне могли оставить память, если бы я попросил?

– Тебе – нет, – не меняя поучительной, стариковской интонации, ответил Радомир, – твоя душа еще не готова с этим жить. Ты даже сейчас борешься с собой, не зная, что следует сделать – показать меня доктору или все же поверить в то, что я твой давний предок. Но скажу тебе только раз, …дедушка, – снова едко вкрутил последнее слово внук. – Не надо врача. И он, и мой отец, и мать и все-все вокруг так и будут знать меня как Радомира – твоего внука. А если ты заупрямишься и станешь меня нервировать, пытаясь им доказать, что я переродившийся Бозидар, то это тебя отвезут в психушку. Запомни, для всех я пока – обыкновенный мальчишка.

Ты устал, Карел, я вижу это, но мне нужно тебе все рассказать. Сейчас в тебе проснулся писатель, которому то, что я рассказываю, может показаться очень затянутым. Признаюсь тебе я, втайне от родителей, не удержался и прочел пару твоих романов. Ты верно понимаешь задачу Водивых, чувствуешь ее и твоя интуиция вполне объяснима. Именно книги подтолкнули меня тебе открыться. Но жизнь не роман. Наверное, там просто обязательно требуется какая-то динамика или, говоря иначе – движение сюжета. У реальной жизни другой ритм и свой сюжет, который, кстати, у некоторых людей, что идут в разрез со своей судьбой, затягивается в нудную тягомотину с двадцати пяти лет и до самой смерти. Кому придет в голову описывать в литературе подобное? А как ты думаешь, многим интересно читать о том, что на земле есть Водивые? Есть Хледаты …?