Герман Шендеров - Бездна твоих страхов

Вдруг язык окончательно покинул рот статуи и, шевеля многочисленными ножками, убежал куда-то вниз. Фух, всего лишь сороконожка! Чертово создание меня так напугало, что я чуть не подскочил на месте, когда заметил боковым зрением промелькнувшую рядом тень.

На спинку скамейки рядом со мной забралась тощая девушка. Сгорбившись, она обратилась ко мне с легким французским акцентом:

– У вас сигарета найдется?

– Разумеется, – отозвался я, хлопая себя по карманам, сам исподтишка разглядывая девицу. Несмотря на прохладную погоду та была босиком. Черное платье висело лохмотьями, корсет стягивал и без того тощую грудную клетку до анатомических пределов. Лицо незнакомки драпировала черная кружевная вуаль, руки скрыты перчатками из той же ткани. С образом резко диссонировало худи и накинутый на голову капюшон, из-под которого блестели хаотично разбросанные по лицу гвоздики и шарики пирсинга. Готесса. Из тех, что тусят на кладбищах и пьют пиво в переходах. «И трахаются с панками и байкерами» – завистливо подумал я.

– Пожалуйста, – я, наконец, нашел пачку и протянул девушке. Та ловко выудила белую палочку своими невероятно длинными, как у пианистки, пальцами.

– Прошу, – я поднес зажженную зажигалку.

– Благодарю, – она глубоко затянулась и выдохнула серое облачко, заметавшееся под вуалью, выходившее из него, словно из-под горящей листвы, – Так вот что едят современные мужчины?

Незнакомка с явным пренебрежением кивнула на ненавистный мне красный контейнер.

– Моя жена, – неопределенно махнул я рукой в воздухе, чтобы она увидела кольцо, – Она стала веганом, и считает, что я похудею гораздо быстрее, если не буду есть мяса.

– Похудеете? – переспросила девушка, видимо, исключительно из чувства такта.

– Ну да, набрал я за последнее время, – с горькой усмешкой я в подтверждение своих слов приподнял фартукоподобное брюхо и немного потряс им в воздухе. На самом деле, я, конечно, солгал. Вся эта мерзость, свисающая с моих боков, наполняющая мои сиськи, уподобляющая мои ноги колоннам, была, разумеется, накоплена не за год и не за два. На моих коленях покоился, грозя одышкой при любом резком движении, результат моего долгого и планомерного грехопадения.

– А зачем вам худеть? – недоуменно спросила готесса. Я почти разозлился. Легко задавать такие дебильные вопросы, насмехаясь над случайно встреченным толстяком, когда ты выглядишь, словно модель эпохи «героинового шика» со своими запястьями толщиной в палец и талией в пол-моей шеи. Кто эта соплячка такая, что сидит здесь, курит мою сигарету и смотрит на меня с пренебрежением и брезгливостью, как и все остальные?

– Да потому что бабы мне не дают! Жена мне моя не дает! Четыре месяца, вот уже думаю, где дату отметить! Говорит, что я разожрался! Слишком уж уродлив я для секса! – саркастически подхихикивал я своим словам. На деле же хотелось разрыдаться, опустив голову прямо в безвкусное кашло, приготовленное человеком, который меня ненавидит.

– Как можно называть кого-то уродливым за то, что тот ест вдоволь? – задала девица вопрос, выбивший меня из колеи. Я даже присмотрелся повнимательнее к незнакомке – не издевается ли? Но ее глаза, скрытые какими-то гадкими белыми линзами ничего не выражали. С тем же успехом я мог бы попытаться поймать на лжи рыбу. Густо обведенные черной помадой губы мусолили фильтр, гоняя дым под вуалью. Я все силился понять – нет ли в ее словах насмешки, а девушка продолжила:

– Эти современные псевдотенденции я никогда не пойму. Раньше худыми были лишь крестьяне, что не могли себе позволить наедаться досыта, не могли добыть калорийную пищу. До сих пор во Вьетнаме и Камбодже полный человек считается привлекательным, достойным внимания. Подумайте – в Азии у вас бы от девушек отбоя не было.

Она подмигнула мне, чиркнув по кружевам длиннющими ресницами. Она что же, со мной заигрывает? Ни кольцо на пальце, ни брюхо, лежащее на коленях, ее, похоже, не останавливало.

Это огорошило не меньше, чем ее странные рассуждения относительно привлекательности полных людей. Ее журчащий, тихий голос завораживал, эти томные сонорные звуки в нос и картавость вкупе с легкой хрипотцой заставляли сердце биться чаще.

– Голод, – продолжала она, глядя словно сквозь меня, – движущая сила прогресса. Голод заставлял людей менять место стоянки, учиться скотоводству и земледелию, находить новые способы охоты и новые способы употребления пищи. В основе всех первоначальных религий лежало два простых понятия – голод и насыщение. И если голод в современном понимании можно было бы сравнить с дьяволом, адом, муками, то насыщение – это скорее божественность, рай, просветление. Считайте, что вы постигли дзен, – усмехнулась она.

– Дзен? – тут уже я не удержался от улыбки, – Просветление в виде лишнего веса и висцерального жира?

– Нет. Просветление в виде понимания вами истинного назначения плоти – насыщать и быть насыщенной, – незнакомка сделала последнюю глубокую затяжку и отщелкнула бычок куда-то в кусты.

– Знаете, в азиатских культурах считается, что если погладить живот просветленного, то это приносит счастье? Вы не против?

Я не успел ответить – ее рука черным пауком метнулась к моему брюху и старательно, сверху вниз прошлась по моей рубашке, зацепив двумя пальцами пах. Неизбалованный женским вниманием, я мгновенно ощутил эрекцию и глубокое смущение, а рука продолжала совершать гладящие движения, будто специально соскальзывая мне на брюки. Длилось это лишь несколько секунд, но мое сознание уже успело погрузиться в объятия сладкой неги. Неожиданно – как заканчивается все хорошее – девушка вскочила со скамейки и зашуршала босыми ногами по гравию, удаляясь от меня прочь. В ушах шумело, глаза не различали цвета, только вездесущий аромат черемши забивал ноздри, густо замешивая похоть с чувством голода. Я успел расслышать брошенное через плечо:

– А мужчинам необходимо есть мясо, а не это…

Опустив глаза, я увидел, что готесса, похоже случайно, сбросила контейнер на землю. Под моими ногами неаппетитно растеклась кашица из риса, водорослей и тофу. Ворон, что сидел на фонтане, теперь с любопытством разглядывал то меня, то мой несостоявшийся обед, хитро поблескивая глазом.

– Подавись, – усмехнулся я, направляясь к выходу с кладбища.

До конца паузы оставалось добрые сорок минут. Этого как раз хватит, чтобы успеть заказать и съесть клаб-стейк с картошкой-фри и чесночным соусом. Повеселев, я, повинуясь неведомому порыву, сорвал стебелек черемши и сунул его в рот. Кисло-пряный вкус растекся по языку дразнящим соком, заставив желудок издать возмущенный рык. Обернувшись, я с легкой брезгливостью выплюнул жеванные стебли – хозяином «огорода» оказался тот самый безликий ангел. Вблизи он оказался еще уродливее – поросшая мхом голова делала статую похожей на гидроцефала. По каменным складкам хламиды ползали мокрицы, а идеально сохранившиеся губы кривились в презрительной усмешке. Ну и страшилище!