Ирина Фарыма - Мир-Ок. Люди в моей голове

– А мой и нашего четвероногого друга не потребуется? – со смехом пробасил Эд.

– Ну, ваши волосы не представляют такой ценности, как волосы Кристины, а собачья шерсть мне и вовсе без надобности, но если хотите – давайте сюда то, что удастся добыть с вашего ёжика, – небрежно бросил Захар Александрович, посмотрев на Эда как на досадную отвлекающую мелочь. Молодой человек уже хотел возмутиться, но, вспомнив, что это всего лишь представление, которое разыгрывает сумасбродный старик, молча протянул ему свой короткий светлый волосок.

Их ночной гость сделал ещё какие-то едва уловимые пасы над чашей, и вдруг из неё повалил густой вязкий дым цвета спелой сливы. В считаные секунды он заполнил всю комнату, теперь молодые люди, сидевшие за столом, отчётливо видели лишь друг друга, старика, чашу, свечи да зеркало, а вся гостиная словно растворилась в этой сине-фиолетовой мгле. Они будто оказались отрезаны от всего мира этой жуткой клубящейся завесой. Дым не имел запаха, но его прикосновение к коже вызывало неприятные ощущения, напоминающие ползающих по телу огромных жирных мерзких слизней.

– Теперь возьмёмся за руки, чтобы не потеряться в пространстве, и заглянем в зеркальные глубины, – донёсся откуда-то издалека голос старика, он поймал маленькую ладошку Крис, а другой рукой схватил Эда. Супруги словно послушные куклы соединили свои свободные ладони, замкнув таким образом магический круг, и устремили взор в зеркало.

То, что они увидели, никак не вписывалось в их представление о физическом мире: в зазеркалье появилось изображение причудливой старинной двери, в центре которой красовалась кованная спираль. «Отражение» было столь реалистичным, что казалось реальнее самого зеркала. Через мгновение спираль начала вращаться, увеличиваясь в размерах и, что совсем невероятно, стала выпячиваться в комнату. Вот она уже дотянулась до чаши, вот её витки побежали к краям стола. Кристина с ужасом взирала на происходящее, не в силах расцепить рук и произнести хоть слово. Эда тоже парализовало: его рациональный мозг просто заклинило от столь невероятного зрелища. А спираль уже больше походила на клубок извивающихся змей или спрута, протянувшего свои щупальца к людям. Ещё несколько секунд понадобилось этому порождению зеркала (или их гостя?), чтобы оно, ловко взбираясь по рукам сидящих за столом, превратило их в коконы, опутав своими отростками. Супругам показалось, что они задыхаются, не в силах даже крикнуть, настолько плотная масса сдавила их тела. Но это было ещё только начало терзаний. Вскоре они почувствовали, что мощная непреодолимая сила выдернула их из-за стола и закрутила с бешенной скоростью. Они не могли видеть, так как их глаза были залеплены проклятыми отростками, но спазмы желудка и головокружение не оставляли сомнений в происходящем. Троицу вращало и бросало из стороны в сторону, при этом ощущалось что их не просто кружит, а несет по спиральной траектории в неведомые дали. Сколько продолжался этот чудовищный полёт или падение, сказать было трудно. Кристина и Эдуард просто потеряли счёт времени, а, быть может, там, куда их тащило, и времени-то никакого не было? Но всё имеет свой конец, закончились и их мучения. Супруги вывалились из коконов совершенно мокрые, измотанные и выжатые, словно бельё из стиральной машинки, и первое время просто хватали ртом воздух не в силах открыть глаз. Наконец, Кристине удалось разлепить веки, но увиденное вызвало у неё новую волну паники.

Вокруг раскинулась бескрайняя пустыня, заполненная лишь уже знакомым сине-фиолетовым дымом, стелющимся по растрескавшейся земле. Их коконы снова распались на отдельные отростки и стремительно втягивались обратно в дверь, а вскоре как ни в чем не бывало застыли в форме кованной спирали. Только дверь теперь была не в зеркале, а стояла перед ними в натуре. Напротив загадочной двери оказалось зеркало того же размера, в глубине которого смутно угадывались очертания их гостиной, затянутой непроглядной мглой. Супруги распластались на сухой выжженной почве и были не столько истощены физически, сколько ошарашены и деморализованы произошедшим. В отличие от них Захар Александрович был на удивление свеж. Казалось, он и не заметил этого невероятного перемещения, или был к нему настолько хорошо подготовлен, что оно далось ему гораздо легче, чем молодым спутникам. Костюм старика был по-прежнему безупречен. Невозмутимо сложив на груди руки, он презрительно поглядывал свысока на обессиливших супругов.

– Что вы с нами сделали, где мы? – едва разлепив склеившиеся губы, зарычал Эд, с ненавистью уставившись на мерзкого старикана.

– Как вы ещё не поняли? Я перенёс вас ПО ТУ СТОРОНУ. Я начинаю демонстрировать столь настойчиво требуемые вами чудеса, – усмехнувшись, промурлыкал Захар Александрович или кто он был там на самом деле.

– По ту сторону чего? – прошелестела Кристи внезапно севшим голосом. Она похолодела от ужаса боясь услышать ответ, но с обреченностью понимая, что страшной правды уже не удастся избежать.

– Конечно, ПО ТУ СТОРОНУ РЕАЛЬНОСТИ, мои дорогие, – торжественно и радостно провозгласил старик.

В висках стучало, голова, казалось, готова была разлететься на тысячи осколков, и, наверное, только железный обруч боли, сдавивший лоб и затылок, сохранял её целостность. Сознание возвращалось толчками, накатывало, как волны воспоминаний из прошлой жизни. Кто я? Женщина. Где я? Похоже, что у себя дома (оказывается, у меня есть дом). Что со мною опять было? А вот на этот вопрос мне ответить сразу не удалось. Видение стояло перед глазами настолько ярко и весомо, что частично заслонило реальность. Та часть меня, что вернулась в привычное для меня окружение, ощутила пристальный печальный взгляд, и я поняла, что моя кошка сидит на мне и не отрываясь смотрит мне в глаза. Тогда как я беспомощно распласталась на диване, словно ломтик плавленого сыра на хрустящем тосте.

Кое-как согнув колени и оттолкнувшись руками от мягкой обивки, я смогла сесть. К горлу подкатывала дурнота, Нора громко замурлыкала и начала топтаться на моих коленях, слегка выпуская коготки. Усилия, затраченные мною для удержания вертикального положения, чуть было снова не вернули меня в обморочное состояние, но, схватившись за стол, я смогла удержаться на плаву. Мои зубы выбивали дробь, это была, конечно, нервная реакция на перенапряжение, так как в квартире было тепло, поэтому мой озноб был явно другой природы. Но тем не менее я покрылась гусиной кожей и, чтобы начать что-то делать для выхода из этого состояния, укуталась в плед, который, слава Всевышнему, лежал на расстоянии вытянутой руки. Дрожь постепенно начала проходить, а за ней и мысли, лихорадочно мечущиеся в моей больной голове, стали постепенно выстраиваться в логические цепочки.