Максим Сенькин - Семейные узы

Мы выходим к берегу и садимся на старое бревно. Отличное место, чтобы выпить пива после работы. Я и мои друзья ритуально скрещиваем горлышки бутылок и делаем по глотку. Перед нами живая картина тёмной воды под слоем опавших листьев. Вода переливается и накатывает крошечными волнами к ногам.

Стас оглядывается.

– И куда ты опять нас завёл?

Вопрос ко мне.

– Мы же хотели отдохнуть. Вот. Здесь красиво и по пути домой.

Со всех сторон нас окружают деревья. Если бы не торчащие над соседним берегом многоэтажки, то парк был бы неотличим от леса.

– Какой-то кривой путь ты выбрал. Ещё кто подойдёт и докопается.

– Не бойся, Стасон, я тебя защищу! – вмешивается Никита.

Он толкает Стаса плечом. Тот заваливается на бок и по инерции врезается в меня. Я остаюсь неподвижным и не реагирую, а Стас сердится.

– Ты проблем ищешь?

– Да кого ты испугался? Никто к нам не подойдёт, зря паникуешь. Я знаю эти места – тут рядом качалка. Мы туда ходим с нашим мрачным другом, – он кивает на меня. – Здесь у него выросли мышцы! Тебе бы тоже не помешало поработать с железом.

– Я бегаю, отвали.

– Что не так, Стас? – спрашиваю я.

– Здесь слишком темно, – он поворачивается ко мне. – В смысле, я даже лицо твоё еле вижу. Фонарей нет. Небо абсолютно чёрное.

Стаса беспокоят резко сгустившиеся сумерки, а меня они, наоборот, расслабляют. В темноте спокойно. Глаз не цепляется ни за что лишнее, и мне нравится холод. Ветер утратил тёплое настроение и стал колоть кожу. Он свистит, у него есть голос. Он как четвертый участник беседы.

– С каких пор ты боишься темноты?

– Я не боюсь. Просто не люблю ходить по ночам, особенно один. Когда идёшь домой через парк или по дворам, всегда чувствуешь на себе чужой взгляд.

– Ты параноик, – говорит Никита.

– У тебя что, такого не было?

– Ну, было, конечно, но сейчас как-то пофиг.

– А мне нравится гулять ночью одному, – говорю я, разглядывая отражения окон многоэтажек на чёрной воде.

Всё-таки свет достигает нас. На нашем берегу не так уж и темно, как бы хотелось.

– Да ладно, – Стас усмехается. – Когда ты был мелким, наверняка боялся.

– Это было очень, очень давно. Сейчас я ничего не боюсь.

– Все чего-то боятся.

– Совсем необязательно.

– Ну смерти ты точно боишься, – весело говорит Никита, выпивая.

– Нет.

Такой ответ всех притормозил. Разговор зашёл не туда и нужно было дать задний ход обратно в повседневность. Но я молчу. Мне не хочется притворяться.

– Напомни, а ты верующий?

Стас щурится, будто пытается разглядеть мою конфессию. Я думаю, как лучше ответить.

– Есть недоказанные вещи, в которых я уверен.

– Ладно, и как ты к ним пришёл? – Никита подхватывает новую тему. Он старается быть весёлым, но по голосу слышно, что он именно старается.

– Всё благодаря моей сестре, – отвечаю я, улыбаясь. – Она научила меня не бояться.

– Ты не рассказывал, что у тебя есть сестра.

– Не было повода. Мы давно не виделись.

– И как она научила тебя не бояться?

– Она… многое сделала, после чего я стал смотреть на смерть иначе.

Стоит перевести тему, но мне безумно хочется поделиться мыслями, которые я всегда замалчивал.

Моих друзей атакует ветер. Они ёрзают и прячутся в куртках. Не обременю ли я их своей историей? Впрочем, мы не были бы друзьями, если бы не могли рассказать о себе что угодно.

В первом детском воспоминании старшая сестра щипает меня за живот. Не больно, но неприятно. Это ощущение – словно отправная точка моей жизни.

Я был тихим ребёнком. В основном молчал, почти никогда не плакал и не искал внимания. Когда я учился говорить, сестра дразнила меня за ошибки. Она вообще цеплялась по любому поводу, и несмотря на это, я не злился на неё. Тем более, в основном она меня игнорировала.

Потом началась школа. Сестра водила меня туда, встречала и всегда крепко держала за руку. Идя рядом с ней, я чувствовал, что со мной ничто не может случиться. Даже если я оторвусь от земли или начну проваливаться сквозь неё – сестра меня удержит. Я любил ходить с ней до школы, но избегал дома. Там она начинала следить за каждым моим шагом. Я завёл привычку закрывать двери, потому что сестра часто заглядывала в приоткрытую щель. За семейным ужином она не сводила с меня взгляда, поэтому я начал есть в своей комнате.

С ней было что-то не так. В её голове всё сильнее раскачивался маятник. Настоящие сложности начались, когда она принялась меня пугать.

Сначала это походило на игру. Дома сестра подкрадывалась ко мне и внезапно дотрагивалась. Она умела подгадать момент, когда я не буду её ждать. Испугав меня, она молча уходила. Это была разминка.

Я стал хуже спать. Иногда не спал целыми ночами, чувствуя, что за дверью стоит она. Ждёт и прислушивается. Бывало, так продолжалось до самого утра. Я не мог выйти в туалет. Сестра же покидала пост незадолго до того как просыпались родители. Я попросил отца поставить замок мне на дверь. Он долго отказывал, пока я не преподнёс это как подарок на день рождения. Он уступил.

Оставалась надежда, что когда я начну ходить в школу сам, сестра изменится, но этого не произошло. Её поведение даже ухудшилось – в доме точно завёлся полтергейст. По ночам меня будил стук в стенах рядом с кроватью – с обратной стороны находилась спальня сестры. Я передвинул кровать в другой конец комнаты.

В ответ стуки перенеслись на дверь. В неё скреблись, причём как будто не рукой, а скорее лапой. Однажды я услышал стук в окно и от неожиданности упал с кровати. Снаружи никого не оказалось. Сильнее всего меня испугало, что окно было не заперто.

У меня пропадали вещи. Если везло, я находил их там, где точно не мог оставить. Обычно они исчезали бесследно.

Игры сестры из просто жутких превратились в американские горки без ремней безопасности. В одну из ночей моя кровать затряслась и сдвинулась с места. Я впервые испытал настоящий ужас. Казалось, я вот-вот подлечу вверх, и меня размажет по потолку. Я схватился за края кровати и вжался в матрас, боясь спрыгнуть, потому что неизвестно, что ждало меня внизу. Вдруг всё прекратилось, и мою руку схватили.

Я вскрикнул и попытался вырваться, но у меня не было достаточно сил. Я узнал эту хватку. Крепкую ладонь, которая раньше держала меня по пути в школу. Я перестал сопротивляться. Тогда сестра вылезла из-под кровати. В темноте я не различал её лица, мог только следить за движениями длинной фигуры. Она молча нависла надо мной – для девушки у неё был весьма высокий рост. Сестра ушла, прежде чем мои глаза успели привыкнуть к темноте и рассмотреть её.

С тех пор я всегда боялся. Расслабиться получалось только за пределами дома – в школе или у друзей, – но рано или поздно мне приходилось возвращаться обратно, всегда гадая, удастся ли сегодня ночью поспать. Маленькому мне казалось, что так теперь будет всегда.