Лия Луговая - Потоковые сказки

– Стоп, стоп! Что это за страсти такие?

– Это то, через что тебе придётся пройти, если ты получишь свою Родовую Силу, – спокойно сказала Хранительница.

– Но ведь должны же быть чудеса?! – недоумевала я.

– Да, чудеса тоже могут быть… если ты в них действительно веришь – не просто, как в что-то недостижимое, а по истине, что твоя жизнь – чудо и ты –тоже чудо, и каждый день ты благодаришь за это чудо, – смотрели на меня её глубокие глаза-колодцы.

– Ну а если я поверю, я стану счастливой?

– Если поверишь, станешь. Весь твой Род, все твои предки хотят, чтобы ты была счастливой. Но, видишь ли, разные были времена на Земле, много чего пришлось перенести и пережить твоим дедам и бабам, много чего… Их страхи, угнетения, лишения, страдания, боль и потери также, как и их сильные качества, отпечатались в тебе, в твоей голове, в той решётке, через которую ты смотришь на жизнь. Через эту матрицу ты излучаешь в Мир свои мыслеобразы, и, по закону проявления энергий на Земле, в твоей жизни разворачивается именно то, что ты таким образом «притягиваешь». Если ты сейчас получишь сполна свою энергию, на тебя сразу навалится реализация того, что у тебя в голове. Поверь, предки и так берегут тебя, как могут, как могут…

– Ты хочешь сказать, что это я хочу болеть, хочу потерять работу, хочу все те ужасы, что мне показали? – всё ещё не до конца понимала я, что Хранительница мне говорила.

– Нет. Ты не хочешь. Никто не хочет. Давай я тебе по-другому объясню. Ты пришла сюда за женским счастьем, да? Мужчины от тебя уходят, не складываются у тебя с ними долгие и прочные отношения. Почему? Потому что в подсознании ты боишься потерять любимого, и чтобы он не ушёл от тебя, ты стараешься удержать его всеми способами и не замечаешь, когда из жертвы ты превращаешься в тирана, а когда из тирана – в жертву. Вот они и уходят…

– Да, я иногда прямо чувствую этот страх, это отчаяние, эту боль… но не понимаю, откуда она.

И тут мне показали картинку молодой девушки, с такими же как у меня васильковыми глазами, сидящую на обрыве скалы: внизу бушует северное море, волосы растрёпаны ветром, она в лёгком платье – такие платья уже как несколько веков не носят; она вся дрожит, промокшая, совсем не ощущает, как ледяные брызги осколками катятся по её щекам; она здесь чтобы покончить с собой; сердце рвётся от боли: возлюбленный её бросил, женился на её двоюродной сестре; и этот бьющийся в висках страх… (Как же много раз я чувствовала его солёный привкус.)

Хранительница грустно вздохнула и продолжила.

– Это была такая невыносимая для неё потеря, что отпечаток той боли, как сгусток крови, застрял в её энергетическом теле и, в надежде, что кто-то когда-то распутает этот клубок, передался дальше по цепочке поколений женщин Рода в виде страха потерять любимого, неся урок, что ты ни жертва и ни тиран…

– И поэтому я так отгородилась от своих сестёр, получается!? – ошарашенная, я уже не спрашивала, а констатировала те откровения, которые стали сами вспыхивать в моей голове.

Как по щелчку, я увидела «причины» всего того, почему у меня нет счастья, почему родители меня не понимают, почему у меня так и не появилось ни одной настоящей подруги и почему происходит в моей жизни то, что происходит…

Я сидела, не двигаясь, смотрела на свой внутренний экран. Из глаз, словно вырвавшиеся из-под земли кипящие струи, капали мне на руки слёзы – сухие горячие слёзы, – в груди как будто разрывались бомбы, внизу живота что-то тянуло и кололо тысячами игл, я не чувствовала своих ног… Я всё это ясно видела… Я ясно всё видела…

Не знаю, сколько времени я так просидела. Большой огонь в камине угас, на столе догорала свечка.

– Как же мне теперь с этим быть, я обречена? – не шевеля губами, спросила я.

– Если ты пришла сюда, первая женщина за много-много лет, в место своей Родовой Силы, значит, ты со всем справишься. Ты сможешь себя исцелить, чтобы жить так, как хочет твоё сердце, так, как хочет женщина внутри тебя: в счастье и в любви.

Слова Хранительницы убаюкивали меня и успокаивали, как мать плачущего ребенка. Да, я впервые ощущала, что я одна со всей этой глыбой не справлюсь, что я ребёнок, я дитя своего Рода и мне нужна Их помощь…

Как принцесса, я лежала на мягкой кровати под тихий стук летнего дождя, смывавшего боль от осознания тех откровений и тайн, что я узнала, всю ночь проведя, читая Книгу моего Рода.

Может, у какой-то другой принцессы и была волшебная горошина под матрасами, но у меня такой не было – у меня была настоящая жемчужина, которую я бережно сжимала в своей руке. Жемчужина переливалась, потихоньку светилась, наполняя меня спокойствием. По телу разливалась мягкая энергия цвета розового кварца. Это был подарок от Хранительницы Рода.

Я заснула.

Ты входишь в Неё и выходишь,

А Она продолжает течь…

Ты то плывёшь по Ней,

То ты тонешь,

А Она продолжает течь…

Ты или пьёшь Её

Или усыхаешь,

А Она продолжает течь…

Ты плещешься в Ней,

И плачешь,

А Она продолжает течь…

И не видишь ты ни начала,

Ни конца, ни глубины Её,

Потому что Жизнь твоя

Без конечна,

Как Река,

Продолжает течь…

Я проснулась, словно я и не спала, но всё же я спала – до момента, когда я проснулась. В первые секунды моего пробуждения в голове вихрем пронёсся страх, что всё это был сон. Но когда ты «проснулся», сонные иллюзии теряют всю власть. Так случилось и со мной: страх полностью исчез, лишь мой нос соприкоснулся с ароматом свежеиспеченного хлеба – сладким, с еле уловимыми нотками корицы и сухофруктов – ими пропитался весь воздух в моей комнате.

В своей обычной жизни я не пеку такой хлеб… значит, я всё ещё находилась там, в том пространстве, где смешалась и моя сказка, и моя явь – в месте моей Родовой Силы. Это пространство многим покажется прекрасной фантазией, и, может быть, какая-то часть моего ума всё ещё думала так. Но после пробуждения я не могла отрицать то, что отныне видели мои невидимые глаза и то, что ощущало всё моё естество.

В садовой беседке на столе стояли горячий кофейник и чашка из голубого фарфора – такого, каким, по моим представлениям, и должен быть фарфор: лёгкий и изящный. Казалось, всё вокруг ждало только меня и стол был накрыт для меня.

Золотистые булочки с маслом лежали на красивом блюде с лебедями. Точно такое же блюдо всегда, как трофей, смотрело на меня из буфета моей бабушки, и, соответственно, оно очень редко использовалось. Теперь же это блюдо радовало меня за завтраком – вот так, просто так.

Да, именно такой должен быть завтрак в родном доме – тёплый и тихий, чтобы было время и вкусно поесть, и вкусно подумать, и поразмышлять или помечтать и просто насладиться утренней прохладой и вот этим самым моментом.