Артем Правдин - Событие. Приближение

П: ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ. НЕ ХОЧУ ТАК УХОДИТЬ.

А: Что еще есть в телефоне? Игры, музыка, эсэмэски? Прошу вас, не отчаивайтесь, мы еще можем успеть. Посмотрите внимательнее в телефоне.

Прошло 7 минут.

П:

П: Я и забыла что в старых телефонах бывают папки с фото. Это единственное что там было. Отправила вам этого человека не знаю.

На огромном дисплее загрузилась фотография. У меня почти остановилось сердце, мурашки покрыли тело – нас пронизывал жутковатым взглядом пожилой человек с одутловатым красноватым лицом. Он так похож на описание … (позже я удалил все перекрестные ссылки на другие протоколы).

Фото немедленно прогнали через все доступные базы; человек был опознан: им оказался ранее осужденный за незаконное лишение свободы и хищение запрещенных веществ. Специальная группа оперативного реагирования выдвинулась по его последнему известному адресу.

Все, что впоследствии произошло, сейчас закрыто грифом высочайшего уровня секретности, который все с возрастающей частотой присваивают ситуациям, которые не могут быть объяснены вне контекста надвигающегося События. Хотя я и сам в полной мере не понимаю произошедшего, я все-таки перечислю основные факты, но даже не пытаясь их объяснить…

Через час было установлено, что потенциально причастный (далее – ПП) находится в реанимационном отделении больницы …. Достоверно установлено, что он поступил туда ███ февраля (в день исчезновения П) в коматозном состоянии. За несколько часов до прибытия спецгруппы у него пропали какие-либо признаки электрической активности головного мозга. Проще говоря, мозг ПП был мертв. Среди его личных вещей спецгруппа обнаружила записную книжку с единственной записью и недавно сделанным карандашным наброском. Записан там был адрес сельского дома, находящегося в 350 километрах от города █████████████, где проживала П. На наброске же была изображена женская фигура, сидящая на стуле в противогазе…

Побив все внутренние рекорды скоростного передислоцирования, спецгруппа вместе с группой армейских медиков вылетела на трех штурмовых вертолетах в направлении этого дома. На основе ранее полученных сообщений П был произведен приблизительный расчет объема оставшейся дыхательной смеси – группа реагирования с медиками должна была прибыть через две-пять минут после переключения баллонов. Тогда мы все еще надеялись…

Прим.: учитывая уже достаточно высокий уровень секретности по данному протоколу на тот момент, было принято решение не вовлекать местные органы правопорядка для более оперативного выезда на место предполагаемого нахождения П.

Через два часа после получения фото спецгруппа с медиками прибыла по адресу. Там оказалось ветхое, практически разваливающееся строение на отшибе заброшенной деревеньки из двенадцати домиков, которые мертвыми глазницами пустых окон встречали группу. Все происходившее далее зафиксировано тактическими нашлемными камерами личного состава.

…Группа осуществляет штурмовое проникновение в дом и тройками расходится по всем комнатам. Счет идет уже на секунды, и все это понимают. На записи видны покрытые лохмотьями плесени стены и сгнивший мягкий пол. С кухни доносится возглас: «Люк!»

Далее запись с камеры командира группы, который первым прополз в подвал через дыру под ржавой кухонной мойкой, которую вмиг оторвали и отбросили в сторону.

…В лучах мощного фонаря виден неожиданно просторный подвал. У дальней стены ржавый металлический стул, на нем мертвыми змеями клубятся изветшавшие фиксаторные ремни. Перед стулом лежит огромный синий баллон, рядом виднеется меньшего размера белый. Фонарь освещает их проржавевший насквозь металл. Луч перемещается к индикаторам. Ни стрелок, ни делений не разобрать – все покрыто сплошным слоем ржавчины. На полу крупными тяжелыми комьями лежит пыль. В подвале никого нет…

Самые совершенные примененные локаторы по поиску биомаркеров не помогли – в этом подвале не было никого уже как минимум лет 20.

В тот же день было получено решение местного суда на слом, дом снесли и разровняли все бульдозером. Но этот протокол еще не закрыт. Дрожащими пальцами набираю я последнее дополнение к этому протоколу.

Вчера ночью пришло еще одно сообщение. Это была она.

П: Пожалуйста выпустите меня.

Остался 521 день до События.

Гнетущее чувство неотвратимости все сильнее овладевает мной. Тревожные признаки грядущего явственнее выступают из тени. Давление нарастает, становится труднее дышать. Чем пристальнее я вглядываюсь в сгущающийся мрак, тем очевиднее понимаю ничтожность своих усилий. Ничего не изменить; ничего не спасти ни сейчас, ни потом…

Грозными предвестниками катящегося вала неизбежности являются учащающиеся исчезновения людей. Мы так к ним привыкли, что уже не удивляемся, очередной раз услышав или прочитав «ушел и не вернулся». Десятки людей. В месяц. В среднего размера городе. Однако размах явления поистине потрясает, если цифры осмысливать в глобальном масштабе. Подобно далеким раскатам грома, доносятся отголоски ослепительной истины. Но погрязшим в быту и суете этот набат не слышен…

███ февраля в службу было передано досье высокопоставленного чиновника (далее – ВЧ), заведующего засекреченным предприятием оборонно-промышленного комплекса. Причиной послужило его таинственное исчезновение: вечером предыдущего дня он выехал из офиса предположительно в направлении служебной квартиры, однако там его прибытие зарегистрировано не было. Между 19:40 и 19:45 того же вечера алгоритмом распознавания лиц AI ███████ (индекс засекречен) ВЧ был опознан на записях с камер в аэропорту и на вокзале с вероятностью 87 % и 83 % соответственно. То есть ВЧ гипотетически присутствовал в двух локациях практически одномоментно.

Экстренный обыск его рабочего кабинета ничего не дал. Стерильно чистый стол и пустые полки опровергли гипотезу о случайном событии: ВЧ подготовился заранее. На внутренней стороне двери его кабинета был прикреплен листочек липкой бумаги для заметок. Неровным крупным почерком ВЧ написал: «Иду смотреть посадку».

Прим.: практически достоверно установлено, что единственной посадкой, которая событийно и ситуационно могла быть упомянута в этом временном окне, являлась посадка Perseverance.

Группа оперативного анализа выдвинулась в квартиру ВЧ, я выехал в ее составе. Помещение встретило нас гулкой пустотой. Обыск не потребовался: на столе в кабинете лежали USB-флеш-накопитель и смартфон.

Мелкая дрожь пробрала меня с головы до пят: человека, имеющего допуск к закрытым материалам высшей категории и настолько тщательно подготовившегося, будет непросто разыскать. Как же я тогда ошибался…