Виктор Точинов - Логово

Петлять и путать след не имело смысла — Седой знал про экран, показывающий каждое его движение. Тело и одежда обработаны специальным составом, дающим при активной локации хорошо заметное отражение. Одежду еще можно было сбросить, погода позволяла. С собственной кожей расстаться труднее, и он не тратил время на тщетные попытки избавиться от наблюдения.

Видят — пускай. Он делал ставку на скорость и па знание местности. Территорию Седой знал лучше, чем кто-либо. Именно он занимался переоборудованием объекта. Устанавливал системы слежения и оповещения периметра, всевозможные сюрпризы для незваных гостей. И заряды для экстренной ликвидации — если гости будут чересчур настойчивы и многочисленны…

Ветви хлещут по лицу. Он проламывается сквозь кустарник, почти не снижая темпа. Канава. Прыжок. Не удержался на ногах, вскочил, понесся дальше. Слева развалины — серые обломки бетона, уцелела лишь одна стена. Дальше, дальше… Развалины ничем не помогут. Не спасут от мчащейся по пятам смерти.

Воздух рвет легкие. Пульс грохочет в ушах. Быстрее, еще быстрее И по прямой, только по прямой — любой зигзаг тварь срежет, выиграв драгоценные метры и секунды.

Где же рельсы? Неужели сбился, ошибся с направлением?! Нет, вот они… Выскочил на просеку, перемахнул заросшую узкоколейку Снова в лес. Быстрее, быстрее, быстрее…

Часов не было, но он ощущал время каким-то шестым чувством. Сейчас — открылась клетка. Сейчас — тварь рванула в погоню. Живая торпеда, наводимая бездушными операторами… Ничего, их еще ждет сюрприз.

Дважды или трижды он падал, споткнувшись. Вскакивал с замиранием сердца. Повредить4 или вывихнуть ногу — конец. Смерть без отсрочек и апелляций. Но все обходилось.

В голове билась одна мысль: не пропустить единственно возможный момент для маневра. Поспешить или запоздать — и призрак спасительного шанса исчезнет.

Седой замедлил бег, вслушался. И услышал — сквозь собственное хриплое дыхание и набат сердца. Тварь. Подлесок хрустко ломается под стремительными прыжками. Пока еще далеко, но ближе и ближе.

Пора!

Он круто изменил направление — почти под прямым углом.

— Ага, задергался, — удовлетворенно процедил Мастер, колдуя над пультом. — Услышал, нервишки не выдержали…

Красная и синяя метки на экране неуклонно сближались. Синяя свернула и поползла в другом направлении. Красная, повинуясь сигналу, двинулась по гипотенузе, подрезая путь.

— Что за… — Мастер не закончил.

Красная метка замедлилась. Остановилась совсем. Синяя продолжала движение.

За лазейкой была жизнь. Никто выпускать тварь за пределы территории не рискнет… Хочется надеяться — не рискнет. И появится время смыть эту пакость, делающую его ходячей мишенью.

Седой мчался, не замечая хлещущих по лицу веток.

Он услышал вой — хриплый, яростный.

Отлично. Все сработало. Зверь с маху влетел в ловушку — ведомый чужой волей, ни остановиться, ни свернуть он не мог. На экране не отражалась здешняя свалка — котлован площадью около полугектара, забитый всевозможными обломками и осколками отслуживших свое приборов и конструкций. Но не эта преграда остановила зубастую бестию. Поверх мусора валялось огромное количество колючей проволоки, перепутанной в непроходимую паутину. Седой сам распорядился стащить ее туда — со старого, демонтируемого периметра и со снятых ограждений технических площадок.

Тварь сейчас билась в тенетах, оставляя на ржавых шипах куски шкуры и мяса, разрывая колючие петли, чтобы тут же запутаться в новых.

Вой не смолкал. Седой ухмыльнулся. Не любишь? То-то…

Радоваться маленькой победе было некогда. Он снова изменил направление — в последний раз. Теперь— к лазейке в периметре. К потайному выходу, оставленному полтора года назад для себя — как сердце чуяло, что пригодится. К маленькой ложбинке, промытой талыми водами под бетонной стеной. Он не стал тогда ставить ни дренажную трубу, ни решетку. Просто выкопал и посадил вокруг лаза несколько колючих кустов ежевики — и изнутри, и снаружи. Расставил датчики так, чтобы ложбинка была в мертвой зоне. И сделал проход в тонкой, незаметной в траве проволоке-путапке, выстилавшей землю у стены.

— Что за хренотень, Деточкин?! — зарычал Мастер. — Он что, в болото провалился? Так нет тут болот. Если твоя бандура отказала — расстреляю.

Деточкин испуганно сжался. Он бы предпочел услышать угрозу о повешении за яйца, о выпускании кишек, о вырывании конечностей или даже о закатывании в асфальт. Скупые слова о расстреле звучали конкретным и реальным предупреждением. Деточкин знал Мастера достаточно, чтобы понять, — так и сделает. Расстреляет.

— Ну не может… никак не должно… все дублировано… перепроверено…

Он вырвал пульт из рук Мастера, лихорадочно тыкал в кнопки, не прекращая бормотать:

— А если назад… ну давай, давай… чему тут ломаться… а вбок., во, во, вроде пошел…

Красная метка на экране дернулась. Едва заметно поползла в сторону. Синяя уверенно удалялась.

— Все работает… влетел куда-то… может, это, шахта какая осталась? не засыпанная, а?

Порыв ветра донес издалека вой — как подтверждение словам Деточкина. Мастер не ответил. Гаркнул, не отрываясь от экрана:

— Гвоздь! Бери ящик — и вперед! Емеля, прикроешь. Вы, двое, — остаетесь здесь. Ты, Деточкин, тоже с нами.

Гвоздь закинул автомат за спину, подхватил ноутбук — не закрывая и не выключая. Мастер выдернул пистолет из подплечной кобуры, торопливо зашагал в лес. Деточкин неуклюже затрусил между ним и Емелей, кося на экран и продолжая манипуляции с пультом. Красная метка поддавалась его усилиям — но медленно, очень медленно. Зеленая, обозначавшая положение ноутбука, начала свое движение…

Двое автоматчиков остались у опустевшей клетки и машины с локатором.

Он выскочил к периметру в стороне от расчетной точки. Торопливо замотал головой, пытаясь понять, куда надо двигаться. Ценой ошибки могла стать жизнь.

Влево местность понижается… И вон те две высокие ели. Точно. Влево. Метров двести. Он побежал вдоль стены — высокой, пятиметровой, с новенькими, поблескивающими на гребне спиралями Бруно. Побежал не слишком к ней близко — чтобы ненароком не влететь в путанку.

Вниз по склону бежалось легко, ели промелькнули темно-зелеными призраками, сейчас, сейчас покажется приткнувшийся к стене ежевичник…

Не показался.

Седой остановился. Дернулся было обратно. Застыл, недоуменно вертя головой. Наконец, увидел — и понял все. Бросился к лазейке, не желая признавать увиденного и понятого.

Ежевичные кусты были вырублены. Барьер из свежего темно-серого раствора перекрывал промоину. Торчал оголовок десятидюймовой дренажной трубы.