Виктор Точинов - Стая

Решетку выносить не потребовалось, — зажужжал серводвигатель, и она сама поползла в сторону. И решетки других камер — поползли. Очевидно, кто-то на центральном пульте решил, что хуже не будет, — и выпускал обитателей вивария.

СБ метнулся к следующей камере.

Выстрел! Выстрел! Третий не прозвучал.

— Стреляй!!! — взвыл Бомбер, вставляя в пистолет новую обойму.

Макс отбросил колебания, и открыл огонь во второй твари, готовой протиснуться в растущую щель — у этой шерсть успела вырасти не меньше, чем у ньюфаундленда.

Они успели — стреляя в два ствола, уложили ее, прежде чем решетка достаточно откатилась.

А затем коридор превратился в ад. Мохнатых дьяволов было всего пять — но казалось, что десятки и сотни…

Пистолеты загрохотали беспощадно и метко, однако узкий коридор сыграл дурную шутку со стрелками — все пули угодили в переднюю тварь.

Макс увидел, как вторая в прыжке сбила СБ, вцепилась в упавшего оскаленной пастью… Еще одна протиснулась сбоку, поджалась, готовясь к прыжку, и…

И у Макса закончились патроны в обойме.

«Конец…» — сказал в голове незнакомый голос, звонкий и чистый.

— Ложись!!! — рявкнул другой голос. Хриплый, знакомый, за спиной.

Макс, не раздумывая, рухнул на пол.

Загрохотал пулемет.

Патроны у Граева были самые обычные, да и калибр невелик, — но бельгийская машинка имела скорострельность тысячу выстрелов в минуту, и качество искупалось количеством.

Граев буквально нашпиговывал тварей пулями, отшвыривал назад свинцовыми струями — Макс, не давая времени на регенерацию, добивал прицельными выстрелами. Пришлось расстрелять три ленты и две обоймы, прежде чем стихли последние конвульсии…

СБ был еще жив.

Но медицина ничем помочь уже не могла — по крайней мере, доступная им в полевых условиях. Клыки безжалостно прошлись по груди, по шее, зацепили артерию… Жить раненому оставалось считанные минуты.

Граев нагнулся, пытаясь разобрать тихий, с большими паузами, шепот:

— Танцор… принимай… команду…

Он торопливо кивнул — не стоит зря тратить время, порядок перехода командования на случай смерти командира проработан заранее. Но СБ, похоже, уже не видел Граева.

— Одну тварь… с собой… и тут… должен быть… один… слушай приметы…

Граев слушал, СБ описывал приметы человека, которого нельзя убивать. Которого надо прихватить с собой.

— Нервный тик… речь сбивчивая… — закончил описание СБ. И замолчал.

— Детей нет! Мы зачистили весь объект, — сказал Граев. Кивнул на заваленный мертвыми тварями коридор. — Там что?

— Семь клеток и тупик… — пожал плечами Макс.

— Где дети? — чуть ли не тряс Граев без пяти минут мертвеца. — В крепости? Где?!

— Не… суетись… дети живы… завтра вернутся… к мамам…

— Су-у-ука…

Грешно и глупо испытывать ненависть к умирающему человеку. Но Граев испытал именно ее… Ничего не мог с собой поделать…

СБ, похоже, попытался засмеяться. Вместо этого закашлял, на губах запузырилась кровавая пена.

Граев подумал, что больше ничего не услышит. Ошибся.

— Вы… идеалисты… за деньги бы… не пошли… глотки резать… Дай гранату… И делай… что сказано…

Граев вытащил розовую гранатку из карманчика пропитанного кровью комбинезона. Поднес к приоткрытым губам…

Потом отвернулся, сделал шаг назад. Хватит ли у СБ сил надкусить оболочку? Или придется ждать девяносто секунд?

Сил у СБ хватило… Граев не стал смотреть на результат мини-взрыва.

Макс, однако, поглядел. Крякнул, покачал головой… Спросил, кивнув на косматые туши:

— Сейчас потащим? Или потом вернемся?

— Не потащим. Вообще, — отрезал Граев. — Давай-ка им фосфорными, кремацию…

— Ты начальник, тебе видней, — покладисто согласился Макс. — Вы там и в самом деле все закончили?

— Остались три помещения в центре… Самый гадюшник. Лаборатория. Там лба три или четыре с автоматами. Надя их держит, сейчас добьем…

— На счет три, — пообещал Макс.

Граев перешагнул через труп, скорчившийся в кровавой луже. Скомандовал:

— Закладываем остатки взрывчатки и… — он осекся. — Та-а-а-к… А это что за чудное видение?

Человечек, забившийся в щель между стеной и термостатом, сделал шаг вперед. Залепетал:

— Так ведь это… Я не стрелял… в руки даже… понимаете, да? И вы не это… ценная информация…

Ну точно… На вид лет пятьдесят, субтильный, речь невнятная… Вот о ком говорил СБ. И что теперь делать с этим чудом в перьях?

Надежда шагнула вперед. И, нарушая все инструкции, содрала с головы чеченку. Человечек ойкнул. Попятился в свою нору за термостатом.

— Узнал? — спросила Надежда. Такого ее голоса Граев еще не слышал. — Узнал… В монастырь собирался, да? Грехи замаливать?! Это, сука, твой монастырь??!! Это твои иконки?!

— Так ведь… Я же… они пришли… а я что? Как лучше… не я, так все равно…

Надежда обернулась к Граеву, к Максу и Валету. Сказала тихо и устало:

— Эта мразь — главная пружина тут… Без него ничего бы они не сумели… Так быстро, по крайней мере…

— Дай-ка я его, — шагнул вперед Макс. — Ты что-то сердитая шибко, помрет легко. А за клетки те и за ребятишек медленно подыхать должен…

— Мой, — отрезала Надежда.

Повернулась к человечку. Выдернула десантный нож. Граев отвел взгляд, но и не подумал вмешиваться. Справедливость бывает жестокой.

— Не-е-ет! — завопил тот. — Нельзя! Там — нету! (широкий жест вокруг себя). Тут, тут всё! (энергичный стук согнутым пальцем по лысеющему черепу). С вами… все с начала… для своих-то…

— Для своих, говоришь? — Надежда словно бы призадумалась. — С начала всё? На свежем материале? А в монастырь больше не собираешься… Ладно…

Она убрала нож. Вытащила крохотную розовую гранатку.

— Глотай.

— Э-э… зачем…

— Глотай, тварь! Спецсредство. Для транспортировки особо опасных гадов.

— Я… не…

— Глотай!! Пристрелю!

— Это тебе от Ромы, — сказала Надежда, когда человечек сделал несколько судорожных глотательных движений. — И от Петруся, и от Мишки… И от меня лично.

— А теперь туда, — кивнула на дверь каморки, заставленной какими-то коробками. — Живо!!!

…Таймеры были выставлены на минимальное время, и загрохотавшие в подземелье взрывы они услышали, когда по одному пробирались сквозь раскуроченную железную дверь в подвал лжехутора. Но чуть раньше услышали другое: наверху шел бой.

— Прощай, капитан, — сказал Граев, разжимая ножом зубы мертвеца. — Извини, что так не по-божески…

Крапивин продержался в одиночку достаточно долго — в его «FN Minimi» была заправлена последняя лента, почти полностью расстрелянная, ни одной гранаты не осталось…

Они не успели на помощь совсем чуть-чуть — Надежда, выскочившая из хутора первой, вступила в бой через несколько секунд после того, как смолк пулемет капитана.